— Раб? — Эхом отозвался ошарашенный Пирайи.

— Раб. — Гордо, с довольством великим, произнёс господарь…, раб господарев.

Пирайи хлопал глазами, глядя на богатый костюм, на драгоценный перстень на руке человека того, что себя рабом называл. Толстый, холёный, весь довольный…, но рабство же, это же ужас!

Рабство, это пытки, плётки, сношают все подряд, даже животные. Раб он чуть жив от увечий и вечно его кто-то угнетает…, или нет? Или может рабство оно вот как капуста? Ну, на одной грядке капуста вот ничего, такая вот не очень, но ничего. А на другой погнила вся, а на третьей — глаз не на радуется. Так может и с рабством оно так, а? Ну, не всегда оно везде одно и то же, а?

— Ты это, пойдём, к торговым рядам тебя выведу…, или ты к воротам?

— Так-то к воротам. — Ответил Пирайи, поднимаясь на ноги. — Но еды вот, кончилась она.

— А деньги есть?

— Есть. Мало. Почти даже и нет. — Подумал и добавил. — По дороге все и потерял.

— Хе-хе, — ухмыльнулся раб господарев. — Ладно уж, не важно то всё. Пошли, покажу дорогу.

В пути раб мало говорил поначалу, но Пирайи, немного освоившись с мыслью, что этот раб богато одетый, всё-таки раб, стал задавать вопросы и толстяк разговорился.

Чего Пирайи только ни узнал! Просто невероятные вещи!

И он наконец-то начал понимать, почему люд Святым проклятого короля-узурпатора прозвал.

Одно непонятно — почему весь Сабас в рабство не идёт проситься к господарям новым? Такое рабство, оно ведь на дороге не валяется…, и тут он понял! Просто ведь не знает никто. А как узнают — всё, отбою не будет. А это значит что?

Нужно торопиться!

А то потом в рабство не возьмут, а как тогда жить-то, свободным-то, без рабства такого?

А как — да никак! Ложись только и помирай.

Странные вещи говорил раб господаря Домена — оказывается, те два нищих воина, что и щиты купить себе не смогли, то оказывается, господари.

— Они тут все такие. — Несколько недоумевая, заметил раб, в шелка разодетый. — А рабы, вот, как я, а где и не так. Вон, видишь? — Пирайи глянул. Господарь, у коего между ног достоинства человеческого не было, а лишь углубление срамное, в прекрасном лазурном платье золотом расшитом, лениво подметала улицу. — Это вот рабыня городская. Она как бы и ничья, самому городу принадлежит и за городом ухаживает.

— О как. Понятно. — Ответил Пирайи, хотя в пору было сознание терять, от таких странных невидалей всяких. Но, подумав, он всё же решил, что раб что-то напутал или что-то упустил. Ну как так? Рабыня разодетая как господарь могущественный, да ещё и дворы метёт! Да быть не может.

Странно тут всё было и рабство странное, но то, видимо, потому что король Святой.

Вскоре пришли они к торговой улице — а народу там!!!

Считай, и нет никого.

— В городе пока мало жителей. — Пояснил раб. — Торговцы в основном с господарями сделки заключают, а тут так — авось ещё чего заработают, да селяне ещё иногда приезжают.

У торговых лавок и палаток, толпились богато одетые господари, коим Пирайи не забывал кланяться и желать самого пристального внимания не только Привы, но и Венриа и Алианды и всех прочих добрых и милостивых Богов.

— Немедленно прекрати! — Прикрикнул раб. — Это всё рабы господаревы.

— Как? — Изумился Пирайи.

— Так. Ты чем слушал?

— Но как же…, они же… — Он рукой махнул, мол, все ж блестят от роскоши и нитей золотых.