Пирайи не поверил, да и мужики не поверили, даже побить собирались грешника этого, но потом решили, что ежели побьют, а он двадцатину не отдаст, возьмёт господарь ту двадцатину всё равно. А с кого? С них и возьмёт. А двадцатина это много. Пускай меньше, чем как раньше господари забирали, но тоже очень много. Решили по-другому сделать. Собрались двое их них и в город Нар поехали. А как вернулись — вот словно заколдовали, тоже небылицы давай плести.

Где это видано-то? Рабы говорят, много их там, но не плетьми их бьют, не рвут их на куски волками, на колы не садют, наоборот. Рабы Нара живут просто…, ну слов нет просто.

Пирайи уже год как на иголках. А что ежели не врут? Может и правда так?

Наконец, сейчас, на сорок пятый день трудных и тяжких размышлений по поводу неожиданно пришедшего в голову решения — погадить присел он тогда и в самый важный момент, вдруг та мысля и народилась в его голове. Поначалу даже думал, что Барг ему ту мысль послал. Но подумал вот хорошо и неспешно, и в день сорок пятый, всё ж решился.

Собрался он быстро — уже давно потихоньку готовился, видать, подспудно знал уже, как поступит. Соседа попросил за домом, за хозяйством присмотреть, а ежели не вернётся — себе пусть курей возьмёт, как в благодарность, а с остальным что делать, то пусть господарь решает.

Закинув мешок за плечо, монеты скопленные, в карман, в платочке обёрнутые, положил, и к замку пошёл — он не эти, которые односельчане. Он человек хороший и заветы Богов и отцов, чтит, так что к замку — молить господаря, дабы разрешил ему отлучиться в город Нар.

Пал он ниц и молить начал. Воины на него смотрели, смотрели, брови хмурили, хмурили, желваки на лицах играют, глаза злобные становятся, а он не сдавался и всё молил, иногда переходя на визг. Воины, то воины конечно, но господарь тут нужен, что б его отпустить из села.

— Да закрой ты пасть, навоза ты кусок!!! — Взвыл господарь, выходя широким шагом из замковых ворот. Пирайи поспешно замолчал. — Слава Приве! Закрылся, наконец!

— Господарь…

— Чего ты воешь тут? Чего тебе надо?

— Я вот, до городу, до Нару, говорят много чего о городе том Святом, и я вот, туда пойти и…

— Так иди. — Сказал господарь.

— Можно, правда?

— Ты Свободный. Хочешь — иди, не хочешь — не иди.

Пирайи головой покачал горестно и с осуждением — не тот это господарь, ох не тот. Вот прежний, вот мужик был, вот силища, кремень, могучий, мудрый, справедливый — мог и жену чью посношать и голову проломить ежели повинность крепкая. А этот…, тьфу, одно название.

— Можно, да?

— Пирайи, ещё один вопрос — получишь в рыло.

— Я… — Он замолчал. С одной стороны, вроде как есть повинность и сейчас господарь её проведёт «в рыло», кулаком видимо. То святая обязанность любой кучки навозной, каковой являются все селяни. Однако тут же было сказано и про вопрос, то есть, господарь хотел сказать, что повинность, это не то что он сделал уже, а его новые вопросы.

Хм.

А ведь господарь, хоть и аморален и развратник мерзкий, а ведь мудр не по годам.