— Кажется, наверное… — Пробормотал Логран, а старуха вышла из каморки и положила на стол мясо, да головку сыра. Проворчав что-то невнятное, двинулась к очагу — там, на рогатинах металлических, пыхтел котелок с чем-то съестным и пахшим так, что Логран мгновенно забыл все свои опасения. Стоило старухе открыть крышку, да варево помешать деревянной ложкой, как слюна наполнила рот, и желудок требовательно заурчал.

— На. — Скрипит старческий голос, а на стол ложится глубокая деревянная тарелка с дымящейся похлёбкой. Ложка прилагалась — торчала из аппетитно пахшего варева.

Логран накинулся на еду, словно голодный зверь. На похлёбку накинулся. Мясо и сыр он ел без особого энтузиазма. У него полный походный мешок этого добра. А вот похлёбка — уже сколько он ничего такого не пробовал? Да уж и забыл уже.

Старуха присела рядом, на грубо сколоченный табурет и, улыбаясь, смотрела, как он ест.

Улыбка добрая была у неё, располагающая такая…, а глаза холодные и алчные.

— У меня больше нет монет. — На всякий случай, сказал Логран.

— Ой, да не переживай. — Отмахнулась от него старуха. — Всё в порядке будет, не беспокойся.

Почему-то, беспокоиться он начал только сильнее.

Насытившись, Логран глубоко вздохнул и хлебнул из кувшина, принесённого старухой.

Хлебнул и закашлялся. Из глаз слёзы брызнули, он заглянул в кувшин — тёмно-красная жидкость плещется там, и в нос бьёт резкий, кисловатый запах.

— Ой…, - всплеснула руками старуха, да в каморку свою убежала, кувшин у него отобрав. Вернулась, новый кувшин поставила на стол и скрипуче рассмеялась, а затем сказала. — Ты уж прости старую — вина тебе принесла. Уж прости, мальчик, привычка. Сама-то я вино в основном пью, нравится оно мне. Хотя вот возраст, конечно, накладывает своё, вино-то уже не шибко принимает мой старый живот…, ну как водица?

Логран сделал ещё глоток и, отдышавшись, кивнул.

— Сыт теперь? — Поинтересовалась старуха, как-то подозрительно улыбаясь. Ехидства нотка в её улыбке чувствуется. Наверное, показалось. Логран кивнул в ответ. — Ну, вот и хорошо. В дождь я тебя не выгоню, конечно, куда ж ты пойдёшь в дождь-то? Да и золотой опять же — за стол такой золотого много будет. — Старуха улыбалась всё шире, а её глаза сверкали невыразимым довольством. — Но вот на будущее — как раз твоего золотого и хватит. Откормишься у меня, толстенький станешь, пригожинький, с жирком нежным, с щёчками пышными, с ножками мягонькими, ах! — Старуха шумно втянула воздух ртом, а затем так же шумно сглотнула слюну.

— Я вас не понимаю. — Сказал Логран в ответ на эту бессмыслицу, и стал искать глазами место, где мог бы заснуть до утра — всё беспокойство, куда-то пропало. Странный запах и звук, тоже исчезли. Он даже сожалел в какой-то мере, что завтра придётся отсюда уйти. Когда ещё похлёбки, да с огня сразу поесть удастся? С другой стороны, он же никуда и не торопится.

— Эх, жаль, конечно, что не получится как обычно. — Сказала старуха, всё так же радостно и ехидно улыбавшаяся. — Просто обычно-то по одному же, а тут как вот сама Прива крыло своё надо мной распростёрла — один за другим прут. Такого с войны не было, ну, со Святой той войны. Ох! И благодарна же я королю нашему Логану! Апосля войны этой столько детишек по равнине шлялось, просто ужас сколько! У кого родители с болезней померли, у кого война забрала, а они ж малые совсем, бегут куда попало, ищут чего-то. — Старуха наклонилась немного вперёд и доверительно сообщила.