Некоторое время трое мужчин стояли молча, затем Марк протянул электрический фонарик Хендерсону.

– Посветите нам! – сказал он. И его голос неожиданно отозвался таким гулким эхом, что он вздрогнул. – Иди сюда, Тед. Ты возьмешься за один конец, а я за другой.

Когда они приблизились к гробу, на ступеньках вдруг послышались шаги. Они одновременно повернулись: это был Партингтон со своей сумкой и кожаным саквояжем, из которого торчали две стеклянные банки. Облегченно вздохнув, Стивенс и Марк взялись за гроб и приподняли его…

– Уж больно легкий, – вслух удивился Стивенс.

Марк промолчал, но выглядел он взволнованным больше, чем в продолжение всего вечера. Гроб, изготовленный из полированного дуба, был небольшого размера. На крышке его виднелась серебряная табличка с именем покойника и датами жизни. Они поставили гроб на пол.

– Но он слишком легок! – невольно повторил Стивенс. – Мы обойдемся без отвертки. Он закрывается на два засова.

Партингтон достал из саквояжа банки и поставил их на пол, расстелив рядом скатерть, в которую, без сомнения, намеревался что-то завернуть.

Марк и Стивене открыли задвижки и приподняли крышку гроба.

Гроб был пуст.

Лишь белый сатин поблескивал от луча фонаря, дрожавшего в руке Хендерсона, и, без сомнения, гроб был пуст. Никто не произнес ни слова, но каждый слышал свистящее дыхание своих соседей.

– Может, мы перепутали гроб? – пробормотал Марк.

Один и тот же импульс толкнул Марка и Стивенса повернуть крышку, чтобы прочитать имя на табличке. Ошибки не было.

– Святая Богоматерь! – воскликнул Хендерсон, и рука его затряслась так, что Марк вынужден был забрать у него фонарь. – Я же сам, своими собственными глазами видел, как его положили в этот гроб! Смотрите, вот след от удара в стену, когда гроб спускали по лестнице! К тому же здесь больше нет деревянных гробов! – показал он на ряды ниш.

– Да, – произнес Марк, – нет никакого сомнения, что это тот самый гроб. Но что случилось с телом?

Они нервно оглянулись вокруг. Только Партингтон оставался невозмутимым, но невозможно было определить, являлось ли это следствием его здравомыслия или же принятого виски. Он даже проявил некоторое недовольство.

– Ерунда! Не забивайте себе голову всякими мыслями! Если тело исчезло, значит кто-то опередил нас и вынес его из склепа… для чего-то…

– Как это? – возмущенно спросил Хендерсон, и Партингтон повернулся к нему. – Да, каким же это образом кто-то мог войти сюда и выйти отсюда? – сказал старый человек, вытирая вспотевший лоб отворотом рукава. – Вы об этом подумали, доктор Партингтон? Рассудите сами – нам вчетвером потребовалось работать два часа и произвести дьявольский грохот, чтобы откупорить этот склеп. И вы считаете, что кто-то другой мог проделать то же самое, при всем при этом, что мы с женой спим с открытыми окнами в двадцати метрах отсюда? А потом еще и привести все в порядок и снова зацементировать плитки? К тому же, хочу вам доложить, что именно я поставил плитки неделю назад и готов поклясться перед Господом, что с тех пор к ним никто не прикасался!

Партингтон без гнева смотрел на него.

– Я не ставлю под сомнение ваши слова, друг мой, и не надо так горячиться. Если похитители трупа не попали сюда через дверь, то это всего лишь означает, что они проникли каким-то другим путем.

– Стены, потолок, пол – все из гранита, – с расстановкой произнес Марк. – Если ты говоришь о каком-то секретном ходе, то мы, конечно, поищем его, но я заранее уверен, что такого хода нет.

– Могу ли я поинтересоваться, – с вызовом спросил Партингтон, – а что ты сам думаешь о происшедшем? Неужели ты считаешь, что твой дядя самостоятельно вышел из гроба и покинул склеп?

– А может быть, – робко предположил Хендерсон, – кто-то взял да и переложил тело в другой гроб?

– Это кажется мне маловероятным, – сказал Партингтон.