В десять он вошел в кабинет, бросил на нее беглый взгляд и сказал:

— Я прошу тебя принять участие в собрании, Джин.

В его голубых глазах не было ни тени улыбки, ни отблеска любви или желания, только холодная деловитость. Странное, тяжелое чувство свинцом наполнило грудь Джин. Она не могла понять, о чем думает Майк. Конечно, он не бросит Софию — теперь, когда узнал, что это его дочь. Но оставит ли он в своем сердце место для нее, Джин?

Стэн Роджерс вошел в кабинет, следом за ним появились Клер, Юджин Пауэлл и остальные. Джин ничего не оставалось делать, как взять блокнот и подтащить свой стул поближе к журнальному столику. Она не смотрела на Майка, но угадывала каждое его движение. Ее пальцы все еще помнили шрамы, оставшиеся на его теле после той аварии.

— Я хочу обсудить некоторые идеи, касающиеся нового блока и ухода за пациентками латиноамериканского происхождения, — начал Майк.

Джин заставила себя отвлечься от мыслей о его теле и сосредоточиться на том, что он говорит.

— Я понимаю, что вам редко приходится сталкиваться с ними, Юджин, поскольку вы работаете с частными пациентками…

— Вы не правы. На самом деле мне все чаще приходится обследовать женщин-иммигранток, — перебил его доктор Пауэлл. — Я даже начал учить испанский, но мне приходится пропускать половину занятий из-за вызовов.

Майк кивнул. Его лицо осунулось, словно он плохо спал.

Я не должна была позволять ему уйти вчера, подумала Джин. Надо было заставить его остаться и все обсудить. Но София не спала, а он был так потрясен своим открытием…

— Хорошо, тогда вы поймете, к чему я клоню, — продолжил Майк, возвращая ее к реальности. — Хотя руководство больницы еще не одобрило проект нового блока, я думаю, мы можем осуществить кое-что из предложений, проработанных Джин. Это касается амбулаторного наблюдения беременных. Большинство этих женщин приходят в один и тот же день. Почему бы нам не провести с утра групповое занятие с ними, а уже потом начать индивидуальный прием?

— Я могу договориться с Мэй из детского сада, чтобы в эти дни она назначала на дежурство няню, говорящую по-испански, — предложила Клер. — Как правило, эти женщины неохотно надолго уходят из дома из-за детей, которых не с кем оставить.

— Хорошая идея, Клер, — одобрил Майк и посмотрел на Джин. — Как нам лучше организовать занятия? — холодно спросил он.

— Я думаю, для начала следует напечатать брошюру на испанском языке, в которой бы объяснялось, почему так важно находиться под наблюдением врача во время беременности, что надо и чего не надо брать с собой при поступлении в больницу, как проводятся роды в наших условиях…

— Но они могут счесть наши методы настолько оскорбительными, что это оттолкнет их, — возразил он. — Разве таких случаев не было?

Джин кивнула, но Клер ответила за нее:

— Я думаю, нужно подчеркнуть, что мы постараемся учесть национальные обычаи наших пациенток. Надо указать, что им важно посещать занятия для беременных именно для того, чтобы мы могли выяснить их традиции и пожелания.

— Нужно написать об этом абсолютно определенно, — сказал доктор Пауэлл. — Что-нибудь вроде этого: «Нам будет трудно сделать все так, как хотите вы, если вы не расскажете нам об этом».

Все дружно закивали, и Джин поняла, что пора упомянуть о миссис Родригес.

— Пациентка, которая сейчас лежит в отделении у Лоры, хочет оказать нашему проекту финансовую помощь. — Она рассказала о паровых ваннах и саунах. — Я думаю, что сауна будет предпочтительнее, поскольку ее можно установить прямо в душевой кабине.