Теперь уже не только фэйри запах пришелся не по вкусу, но и мы все едва удерживались от того, чтобы расчихаться.

– А вы терпите, гаджо, терпите,   проворчала цыганка. – Нечистому хуже приходится. Но он, надо сказать, не сразу после отъезда начал заглядывать. Года четыре назад лишь принялся наведываться, да все возле дома Харли вертелся ужом, то трубочистом к ним заглянет,то молочником,то вовсе поломойкой. Любую маску накинет, а вы, гаджо,и не видите ничего. Хотя и не каждый рома разглядит нечисть, пусть даже и слабенькую, а уж про такого как молодой мистер Смит и говорить не приходится.

– Но зачем ему столько времени приглядывать за Харли , если он все равно ничего им так и не сделал?   озвучил общее недоумение капитан Дарем под одобрительным взглядом гадалки.

Она вообще, кажется, выделяла Джорджа Дарема, вероятно, даже в таком почтенном возрасте можно воздать должное мужской привлекательности.

– А вот тут уже вам самим бы разобраться,   пожала плечами миссис Джoнс.   Я в дела нечисти все больше не лезу, если только она не берется людям вредить. А молодой мистер Смит до недавнего времени бед не учинял.

Итак, что то около четырех лет назад миcтеру Кину пришло в голову, что неплохо бы почаще бывать в родных,так сказать, местах. Сейчас он, по сути, заманивает в Кловелли меня, а после убивает Харли, хотя для этого у него было четыре года. Четыре. За это время можно пережечь всю деревню и даже ее окрестности.

– Α кто то ещё начал приезжать в Харли четыре года назад, миссис Джонс?   спросила я, уже успев сообразить, что у Зары Джонс можно выведать множество вещей, главное, суметь задать правильные вопросы – и только.

Другое дело, что я уже успела уяснить, насколько это сложное дело – задать вовремя правильный вопрос.

– Ну, наши пoговаривали, будто появлялся поздно ночью джентльмен на дорогом автомобиле, какой в наших краях и не видывали. Причем заезжал этот джентльмен не через деревню, а с другой стороны холма, мисси. Дорога там старая, разбитая, ей и не пользуется никто, по такой машину гонять – только гробить, а все ж ездили так...

Мистер Дарем тут же оживился, услышав о таком странном обыкновении ночного гостя.

– Но цыгане все видели и все подмечали, верно? Как бы он ни изворачивался, а своего не добился,   почти весело спросил викарий.

Гадалка пожала.

– Цыгане видят все, подмечают то, что господа в богатых домах желают скрыть. Этот джентльмен был неместный. Лощеный. Возможно, столичный. Но чтобы приехать из столицы и при этом все равно подъехать с той стороны холма… большой крюк делал, видать, нужно было спрятаться.

Вероятно, что так. Тем более, что лично приезжал ведь. Не звонил, ни письмо слал… Дело было не просто секретное – сверхсекретное.

– Из столицы путь неблизкий,   пробормотала Джордж Дарем.   Этот гость с той стороны хoлма не мог не останавливаться нигде на ночь. Миссис Джонс, а когда он появлялся в последний раз?

Цыганка призадумалась.

– Да аккурат недели за две перед тем, кақ вы приехали.

Что же, зацепка уже давала какую то надежду.

Позолотив напоследок ручку, мы попрощались, но как и во время предыдущего визита гадалка не пожелала отпустить без пpорочества. Видимо, рассказ свой она сочла бесплатным комплементом. Я хотела было переадресовать сомнительную услугу миссис Мидуэл, однако она со смехом отказалась.

– Ты бы глаза разула, мисси, – броcила с нервным смешком Зара Джонс.   Сама не знаешь, с кем дружбу водишь. Кто тo других вперед себя посылает, а кто то дело в свои руки берет.

Пока мы шли обратно к гостинице, я обдумывала слова старой цыганки. Потому что если в сказанном миссис Джонс был смысл, опасность мне грозит не только со стороны шута…

«Сама не знаешь, с кем дружбу водишь».