На хозяйстве придется оставить Сомова – пусть покажет на деле свою прыть. Под бдительным телефолнным прессом не особенно разгуляется – каждый его шаг будет известен командиру.

Вспомнив о помощнике, Парамонов раздраженно утопил «дежурную» клавишу.

– Егоров, мать твою вдоль и поперек! Сомова разыскал?

– Так точно! Виноват, товарищ подполковник, вы меня опередили… Старший лейтенант – в «голубой» роте. Сказал: освобожусь, мол, сам позвоню…

Поромонов снова недовольно распушил усы. Не зря говорят: рыба гниет с головы. Видишь ли, позвонит, когда освободится? Дескать, сиди и не трепыхайся, подполковник, твой помощник, старлей, молокосос, выполнит твое приказание, когда захочет это сделать!

Кажется, наступила пора наводить в отряде порядок, громыхнуть увесистым кулаком по столу. Как это делает начальник Окружного Строительного Управления, когда его доводят до точки кипения.

Домыслить когда и где он собирается наводить «уставной порядок», Парамонов не успел – по лягушачьи заквакал коммутатор.

– Сергей Дмитриевич, – едва слышно зашелестел писклявый голос Сомова, – В «голубой» – ЧП.

Все, екнуло у подполковника сердце, дождался! Судя по голосу помощника, Королев переплюнул обоих своих коллег!

– Что, что? – обозленно зачтокал он, роясь в ящике стола в поисках куда то запропавшего валидола. – Знакомы твои фокусы, хреновый помощник. Обосрется солдат – эпидемия, поболтает возле забора с девками – дезертирство… Докладывай: какое ЧП?… Навязался на мою голову, дитя мамино, паникер дерьмовый!

Выбрасывая в адрес Сомова обидные сравнения, подполковник, будто сам себя лечил. Ибо его охватило предчувствие грядущих неприятностей. Новое чрезвычайное происшествие в отряде грозит увольнением в запас. Хорошо еще, если оставят пенсию.

– Пропал Королев, – прожевав или привычно пропустив мимо ушей обидные упреки, доложил старший лейтенант. Максимально сухим, будто обесцвеченным кислотой, официальным тоном. – Вот уже трое суток…

– Может быть, заблудился в каком нибудь каземате? – неуверенно спросил командир отряда, сам удивляясь собственной глупости. Прежде всего, потому, что после завершения спецмонтажа строителей в сооружения, в любом звании и в любой должности, не пропустят. – Или – пошел поохотиться?

– Проверяли. Ракетчики подняты по тревоге… Обыскали близлежащий участок тайги… Не нашли… И потом – трое суток…

Кажется, молокосос издевается над пожилым командиром, равнодущно, без гнева и возмущения, подумал Парамонов. Ну, и черт с ним, пусть порезвится! Сейчас его не волновала явная дерзость старшего лейтенанта – её заслонили тревожные мысли.

Все, можно собирать вещички, исчезновение командира роты не простят! Пьянку личного состава прощали, бегство двух солдат пережил, за самоубийство помкомвзвода получил несоответствме… А тут, на тебе, фактически дезертировал офицер, капитан, командир роты! И какой роты! Заканчивающей строительство позиции для стратегических ракет. Особый отдел днюет и ночует, старается добраться до самого нижнего белья офицеров и контрактников. Не говоря уже об остальнолм личном составе.

Нет, надеяться на прощение – глупо! При наличии несоответствия занимаемой должности наказание может быть только одно – пинок под зад!

Процедура известная, неоднократно отработанная. Сразу после повинного доклада нагрянут представители Окружного Управления, кадровики, офицеры Особого отдела – отряд не нужники строит – ракетно ядерный щит страны! Прожуют ни в чем неповинного командира и выплюнут… из армии.