Потушить ядерный котел физика ничем было невозможно. Меркулов грохнул папками по столу, сел, но снова вскочил, забегал, меняя одни очки на другие.

— Я не паникер, Александр Васильевич! Я специалист и хорошо знаю свое дело!

— А кто же в этом сомневается, дорогой! — засмеялся полковник. — Кто же тебя так разогрел? Кто обидел?

— Да никто, — несколько смутился физик. — Я сам себя… Нужно немедленно остановить эксперимент на втором энергоблоке Ленинградской АЭС! Немедленно!

Иначе завтра, максимум послезавтра будет еще один Чернобыль!

— Что за эксперимент? Кто проводит?Почему? С какой целью? — выдал очередь вопросов Заремба.

— Вот, я так и знал! — задергался Меркулов. — Обязательно появятся вопросы!

Поэтому нужна была неотложная встреча. Я все обосную, все докажу с цифрами и фактами. Запланированная диверсия. Докажу!

— Давай. А то ты начал с конца, с вывода.

— Мне можно верить на слово, Александр Васильевич!

— Я-то могу поверить, — спокойно отпарировал полковник. — Но мне же придется идти наверх обученным и вооруженным до зубов. Так что давай, рома, по порядку и с самого начала. Да с холодной головой, как советовал товарищ Дзержинский.

Меркулов перетасовал папки и снова смутился.

— Если с начала, то я сбегаю в кабинет. Там материалы остались, думал, не пригодятся…

— Ничего, я подожду, — Заремба отхлебнул пива.

Едва физик скрылся за дверью, полковник вызвал дежурного по селектору.

— Объяви «Грозу» по ядерным объектам, — распорядился он. — Поднимай опергруппу, службу обеспечения, закажи борт на Питер. В общем, все по расписанию. И жди команды.

— Опергруппа только что прилетела с «Грозы», — посетовал тот.

— Я тоже с «Грозы»! — зарычал Заремба, что делал лишь в исключительных случаях.

— А если этих оболтусов собрать невозможно, переведу на казарменное положение!

День и ночь под ружьем стоять будут!

Дежурный сделал паузу, как бы ожидая спада гневной волны начальника, и осторожно заметил:

— Тут по расписанию нужны индивидуальные средства защиты. А они на складе конторы.

— Подними кладовщика или ломай замки, если ключей нет, — напустив вальяжный вид, быстро сказал полковник и отключился: за дверью уже стучали ботинки физика…

Этот пятидестилетний мудрый человек бегал, как молоденький опер, поскольку был тем самым редким исключением из всех призванных физиков, способных к оперативному мышлению и действию. Если бы не его излишняя горячечность, молодой порыв — вещи, конечно, исправимые, — его можно было уже сейчас рекомендовать как преемника. Заремба держал его кандидатуру в уме, про запас и никогда не называл имя физика, зная, что начальство начинает морщиться при одном упоминании кого-либо из ученых-призывников, когда речь заходила о выдвижении на руководящие посты. Меркулова следовало открыть как козырную карту в самый подходящий — и единственный! — для него момент.

Физик принес еще одну папку — с газетами, — разложил, рассортировал по столу, а одну сунул под нос, ткнул пальцем в художественную заставку тонированный квадрат с мелкими кружочками и звездой с асимметричными лучами.

— Как думаете, что это?

— Заставка, — пожал плечами Заремба, силясь сохранить равнодушие. Не хватало текста — закрыли дырку.

— Верно.