Дежурный опер доложил, что «Гроза» собралась и готова к действию.

Заремба выключил аппарат и уловил в воздухе запах озона…

Наверное, аэродром для бывшего пилота Леши Ситникова вызывал тоЗтько положительные эмоции и приятные воспоминания. Но вжившись в роль бойца незримого фронта, став агентом, он научился сдерживать себя, хотя в докладе его чувствовался неукротимый восторг.

— Нашел я, где они «логово» устроили, — сиял Витязь. — Вентиляционную шахту нашел!

Наземных сооружений нет, за исключением ангаров, но и они закопаны в сопки. Там пусто и сыро, стены блестят…

Все облазил за ночь, полез на сопку, чтобы день пересидеть, и чую, откуда-то жареным кофе напахнуло… Выход шахты замаскирован камнями, — он указал точку на карте. — Все они здесь! В сопке скорее всего бывший командный пункт, туда сходятся все коммуникации! Наши умели маскировать мимо пройдешь и не заметишь: сопка как сопка, даже трава нигде не примята. Если бы не кофе….

— Охранная сигнализация есть?

— Видеокамер я не нашел пока, но ночью аэродром сияет, если смотреть в прибор ночного виденья. Вдоль всей полосы и рулежных дорожек инфракрасные излучатели. И «логово» все освечено! Фейерверк!

— Солнечных батарей на полосе, конечно, уже нет?

— Ни одного осколочка. Все успели прибрать.

— Как же ты выходил на полосу, если все освечено?

— Ночью же гроза была, дождь, — объяснил бывший пилот. — Так сверкало!

Я и рискнул. Все равно у них помехи были, да в таком ливне и камеры ничего не снимут. А солнечные батареи они подключают к кабелям посадочных огней. Самих фонарей-то нет, но разъемы сохранились, и видно, что ими пользовались. Один так обгорел, когда батареи замкнуло. И трава вокруг обгорела.

— Значит так, Леша, больше не рискуй, — заявил Георгий. — Найди удобное место и только наблюдай. Больше ничего от тебя пока не требуется.

— Не бойся, я их не спугну…

— Я не этого боюсь. Не хочу рисковать тобой.

Витязь заблестел глазами, не сдерживая чувств.

— Накрыть их надо, Петрович! Пока не разбежались! Кто их знает, что у них на уме?

— Вот когда узнаем, что у них на уме, тогда и накроем! — успокоил Поспелов. — Пока наблюдай и все.

— Да, сегодня я наблюдал одну любопытную вещь, — вспомнил бывший пилот. Когда шел на встречу… Смотрю, на волоке стоит «УАЗ», это километра четыре от аэродрома. Знакомая машина, с метеостанции. В кабине никого. У меня время было, так я тормознулся там на полчаса. Гляжу, выходит женщина с корзинкой лисичек доверху. Села и уехала. Я на метеостанции всех знал, а такой женщины никогда не видел. Потом, какой смысл ехать в такую даль за грибами, когда их на Одинозере — косой коси?.. Петрович, эта баба интересная. Чего она тут рыщет? Что ей надо? Ты проверь-ка метеостанцию.

— Обязательно проверю, — серьезно отозвался Георгий. — Там новый начальник объявился. Может, она и есть?

— Не знаю… Но у меня осталось неприятное ощущение.

Его ощущениям можно было верить, и потому Поспелов сразу же после встречи отправился на Одинозеро. Ехал по карте, ибо ни дорог, ни волоков в этой части «бермудского треугольника» не знал.

Он старался быть объективным, не поддаваться чувствам, однако мозг постоянно буравила одна и та же мысль — кто устранил пленного «дракона»? Слишком нереальным казался тот факт, что от начала и до конца за ним была установлена слежка, и этот невидимый соглядатай, улучив момент, когда возле машины с «тапером» никого не будет, впрыснул яд.