Он хотел пересечь болото напрямую, в открытую, и уже сделал несколько шагов по чистому месту и в этот миг услышал за спиной хруст валежника и шорох камешков под ногами. Кто-то шел тем же маршрутом, что и он, причем не два человека, а значительно больше. Поспелов заскочил обратно в лес и затаился между высоких кочек. Через минуту из ельника высунулся мужик со «шмайсером», поглядел по сторонам и стал мочиться. За ним появилось еше человек шесть, многие из которых были с оружием, с топорами и саперными лопатками на поясах, и у всех за спинами полупустые рюкзаки. Странная эта компашку остановилась на краю болота, потянуло табачным дымом, заговорили вполголоса — кажется, заспорили, идти сейчас в Верхние Сволочи или переночевать в сопках за болотом. Один из мужиков отсоединился от группы и пошел прямо на Георгия, расстегивая на ходу брюки — облюбовал место между кочек, где сидел на корточках Поспелов. Деваться было некуда: наставленный на мужика пистолет произвел впечатление, по лицу скользнула гримаса ошеломленного испуга…

И если бы он не крикнул от неожиданности, возможно, разошлись бы мирно; возглас у мужика вырвался непроизвольно, и сразу же товарищи его присели, будто воронье перед взлетом. Георгий метнулся в ельник, краем глаза уловив, как с мужика сваливаются штаны, а сам он уже тянет автомат из-под мышки. Звонкий, шелестящий звук очереди ударил за спиной, когда Поспелов был надежно прикрыт густым подлеском. Чуть запоздало вслед ей затрещали сразу два автомата и сиплый голос заблажил совсем рядом:

— Держи его, падлу! Тут он! Верхушки молодого ельника задрожали, затряслись с разных сторон — кто-то продирался через подлесок, смело, нагло, напористо.

Переговаривались:

— Мочи его, гада!

— А кто это? Кто был?

— Да х… какой-то с пистолетом! Чуть в брюхо не засадил!

Поспелов стал пятиться чуть ли не на четвереньках, отсидеться в подлеске вряд ли удастся — шли цепью, плотно, а никого не видать. Он отскочил за огромный валун, вросший в землю — дальше виднелся светлый прогал и начинался старый лес, куда соваться не следовало: все как на ладони. Георгий сделал бросок вдоль ельника и услышал голос в пяти метрах.

— Вот он, сука!

И сразу брызнул веер очереди, перед глазами упала срубленная елочка. Он стрелял наугад, на звук голоса и оружия, однако в тот же миг увидел, как из молодняка вывалился и распластался перед ним человек, мелко затрясся в конвульсиях.

Поспелов сунулся к нему, чтобы взять отлетевший автомат, но из ельника, чуть левее камня, вынырнули сразу четверо. И полоснули очередями от животов, словно немцы в кино. Они видели цель и еще бы мгновение изрешетили, настолько плотным был огонь и так близко пули ковыряли мшистую землю. Георгий кувыркнулся вперед, к противнику и трижды выстрелил по пригнувшимся фигурам. Один сел, схватившись за живот, остальные бросились в рассыпную.

— Стреляет, гад! Мочи его!

Поспелов кувыркнулся назад и упал на первого убитого, мгновенно ощутив мягкость и мерзость мертвого тела. А по нему били с трех сторон, срубая над головой мелкий ельник. Нельзя было пускать их себе в тыл могут выжать, вытеснить его на чистое болото и тогда крышка. Георгий сделал тройной бросок, резко меняя направление и расстреливая остатки патронов в магазине. Затаился на мгновение, вжался в мох, перезаряжая пистолет, и неожиданно услышал устрашающий крик:

— Не стреляйте! На хрен! Пришелец! Это пришелец… Уходим!

Странный этот, смертельно перепуганный крик в пылу боя подействовал мгновенно, как шоковый паралич. Огонь в тот же миг прекратился, автоматы захлебнулись на полуслове и с минуту слышался лишь треск сучьев и тяжелый бег, чем-то напоминающий бегущее стадо кабанов. Мародеры — по всей вероятности, это были они, — уходили, бросив своих убитых и раненого: тот, которому досталось в живот, еще катался, трепыхаясь на толстом моховом матраце — изредка в ельнике мелькали его руки и ноги.