— Ну, тогда позволь мне немного пофантазировать, — сказал Бёртон. — Ясновидение открыло тебе обстоятельства будущего предательства и твоей смерти, а также последующую за этим судьбу России. Ты мог бы спасти себя, уничтожив убийц, но всё равно останется Германия, останется канцлер Ницше, и, скорее всего, появятся новые убийцы. Вот почему в поисках способа изменить ход войны ты проследил ее историю до самого начала: ты хочешь не только помешать собственному убийству, но и избежать несчастья, которое постигнет твою страну после него.

— Совершенно точно, май фрэнд!

— Знаешь, так уж получилось: именно в тот момент, когда ты смотрел назад, мадам Блаватская смотрела вперед.

— Йес. Мы соприкоснуться.

— И ты внедрил свое астральное тело в ее сознание.

— Йес, это совсем просто. Здесь, в будущем, у меня есть Глаз Нага — с его помочь я переселяться в женщину.

— И тут тебе повезло: она оказалась как раз в той точке истории, где были посеяны семена войны, прости мой невольный каламбур.

— Каламбур? Уот из ит?

— Я имею в виду Ричарда Спрюса, евгеника: он изменил растения и тем самым вызвал опустошение Ирландии, за чем последовало его бегство в Германию вместе со многими другими евгениками.

— Ну, да.

— А что с Глазами, Григорий? Ты сказал, у тебя есть один?

— По ходу войны камень из Камбоджи и камень из Африки использоваться для… э-э… райзинг?

— Расширения.

— Йес… расширения сознаний. У меня африканский Глаз. У Германии — другие. А южноамериканский — ноу: в мое время его так и не нашли. Я заставлять Блаватская искать его.

— И это привело ее к Тичборнам. Итак: африканский камень был найден, верно? Очень интересно.

— Найден тобой.

— То есть?

— Не иметь значения. Я это меняю: ты умирать сегодня!

— И не подумаю!

— Поздравляю тебя, май фрэнд, — мерзко рассмеялся Распутин, — ты меня очень… хм-м… впечатлить! Речь ты давать Блаватской — очень интересно: никто не мочь сделать будущее, какое хотеть. Может быть, правда. Но я, Григорий Распутин, уже в будущем! Как бы я ни изменять прошлое — я есть в будущем. А ты — умирать. Ты — не находить африканский Глаз. Однако я имею африканский Глаз. Это… хм-м… большой парадокс, йес?

— Вот ведь какая интрига, — задумчиво сказал Бёртон. — Эдвард Оксфорд отправился в собственное прошлое и случайно стер себя из будущего — ты же хочешь изменить прошлое, оставаясь в будущем. Независимо от того, что́ произойдет здесь, последствия никогда не будут угрожать твоему существованию там: иначе каким образом ты смог бы влезть сюда? — Королевский агент подошел ближе к черному алмазу. — Наверное, ты чувствуешь себя непобедимым? — спросил он.

— Никто не мочь остановить меня!

— Неужели? — Бёртон протянул руку к камню. В то же мгновение его рука окостенела.

— Йес, мой враг, даже ты! Теперь, когда жизнь Блаватской кончаться, я завладеть твой. Ты очень близок к премьер-министру, йес? Очень хорошо: через тебя я убью Пальмерстона!

Сверкающее бесформенное привидение отделилось от разбитого черепа Блаватской и заскользило вниз по серым полосам, сотканным из ее волос и мозга. Бёртон сумел только пошевелить губами:

— Может, я и не могу остановить тебя, Григорий, зато могу предостеречь: держись подальше от Глаза!

В его сознании зазвучал голос с русским акцентом:

«И не подумаю! Алмаз — это будет… родуэй?»

— Мост.