«Я задела ее чувства, — подумала Брижитт. — Может быть, это и не так плохо, — тем лучше будет она следить за детьми, и до возвращения Фергюссона ничего не случится.»

Эти размышления не смогли вывести Брижитт из панического состояния. Она вспоминала все известные ей истории похищения детей. Страшные картины, главными действующими лицами которых были Никки и Сарра, без конца сменяли друг друга у нее перед глазами.

Дети тихо играли в уголке. Присси неловко пристроилась за низким столиком, перед нею лежал лист бумаги, перо стремительно летало по нему, оставляя неровные строчки.

«Бесполезно дальше скрывать, — я люблю Фергюссона. Я не хотела раньше говорить тебе об этом, но теперь настал момент сказать правду. Он так страстно целует меня, что я верю тому, что он тоже меня любит. Ты знаешь: когда для того, чтобы получить желаемое, нужно бывает применить силу, я…»

Тишину дома прорезал телефонный звонок. Внизу никто не снимал трубку. Присси сама подошла к параллельному аппарату, который находился в коридоре на ее этаже.

— Брижитт, это ты, милая? — услышала она голос Фергюссона, с трудом пробивавшийся сквозь треск и посторонние шумы на линии.

В дальнейшем Присси так и не смогла себе объяснить, что толкнуло ее ответить, имитируя голос Брижитт: «Да, это я, дорогой…»

— Прежде всего, я очень люблю тебя! Ты не забываешь об этом? — продолжил Фергюссон.

Лицо Присси исказила скорбная гримаса, пальцы конвульсивно сжали телефонную трубку, в сердце что-то кольнуло.

— К сожалению, у меня для вас дурные вести: Ги скончался полчаса назад, не приходя в сознание…

— Почему? — выдохнула она в трубку. Она больше не могла ломать комедию.

— Он оставил письмо, — в нем содержится объяснение. Не будем сейчас говорить об этом, тем более, что вечером я уже буду дома. Ты помнишь, что я сказал тебе? — Я люблю тебя!

Присси молчала. Она пыталась унять охватившую ее дрожь. Она чувствовала, как в душе ее рождается буря: буря ярости, отчаянья, бесплодного раскаянья в случившемся. Она больше не могла слышать его голос, предназначенный для другой, — страстный и ласковый, как его поцелуи. Поцелуи Иуды… Присси бросила трубку на рычаг.

Яростный порыв довольно быстро смягчился, перейдя в глубокую ненависть, которая постепенно разрасталась. Скоро Присси пришла в себя, собралась с мыслями и сумела принять окончательное решение.

Она спустилась бегом вниз по лестнице и вошла в комнату Брижитт. Света не зажигали, чтобы Брижитт могла отдохнуть. Мягкий отблеск огня в камине играл в ее светлых волосах, отражался в глазах, делал мягкой и теплой ее улыбку. Присси быстро отвела глаза в сторону. Ну почему болезнь не сделала Брижитт безжизненной и безобразной?..

Присси вежливо сообщила своей хозяйке, что звонил ее муж, но она разговаривала с ним сама, так как он просил не беспокоить его жену. Он не захотел даже поговорить с нею! Брижитт восприняла это, как новый удар, но, тем не менее нашла в себе силы спросить Присси о том, как чувствует себя Ги.

— Он мертв, — проговорила девушка, и лицо Брижитт побелело, как полотно. — Фергюссон скоро вернется, он просил вас сохранять спокойствие.

— Сохранять спокойствие… — бессмысленно повторяла Брижитт.

Присси предложила ей таблетку успокоительного, но, услышав ее голос, Брижитт полностью перестала себя контролировать и почти закричала, умоляя оставить ее одну.

Итак, свершилось! Присси неторопливо поднималась по лестнице, поигрывая своим медальоном. Теперь ей оставалось только дождаться возвращения Фергюссона. Тогда она воспользуется всем своим обаянием.