Рассказ Жизели вскоре подтвердил капитан Генри Сомеркот, который зашел к графу Линдерсту вскоре после того, как Жизель уехала в фаэтоне Джулиуса. Он живописно обрисовал графу картину переполоха, который вызвал преждевременный приезд герцога.

— Полковник в ярости обрушился на меня, — сказал Генри. — Но я-то ведь не виноват! Старик сам сказал мне, что приедет двадцатого. Откуда мне было знать, что он потом передумает и приедет восемнадцатого?

— Фиц быстро остынет, — утешил его граф. — И, кстати, благодаря этой неожиданности он будет слишком занят, чтобы вмешиваться в мои дела.

— А как он вмешивался? — поинтересовался Генри.

— Вчера он научил Жизель играть в экарте.

— Боже правый! Надеюсь, она не проиграла!

— Нет, она выиграла десять гиней. Но ей не следует играть в азартные игры: ведь Джулиус будет ожидать, что она станет делать высокие ставки!

— Да, конечно, — согласился капитан Сомеркот. — Не могу понять, как это полковник мог сделать такую, глупость. Обычно он действует осмотрительно и не совершает ошибок.

— Ну на этот раз он ее совершил, по моему глубокому убеждению, — проворчал граф, — и когда я его увижу, то непременно ему об этом скажу.

— Это очень на него непохоже, — еще раз сказал Генри. — Я слышал, что он был просто великолепен, когда играл с Гримальди, Королем шутов. Мне об этом рассказывал Джордж Байрон, который гостил в тот момент в замке Беркли.

— Неужели Фиц действительно был хорош? — недоверчиво переспросил граф.

— Байрон утверждает, что он был настолько хорош, что ему аплодировали чуть ли не больше, чем самому Гримальди!

— Интересно, с чего это Гримальди согласился играть с любителем?

— Полковник дал ему с сыном сто фунтов в качестве вознаграждения. Байрон рассказывал, что в тот день весь Челтнем явился, чтобы им аплодировать.

— Это меня не удивляет. Но в то же время я не могу не желать, чтобы Фиц предоставил нашу пьесу мне и не играл перед моей дебютанткой роль благодетеля.

— Пока герцог гостит здесь, Беркли будет настолько занят, что больше такого не сделает, — поспешил успокоить графа Генри.

Переговорив с поваром, она выбрала именно те блюда, которые нравились графу больше всего.

Граф Линдерст уже некоторое время тому назад предоставил составление меню на ее усмотрение, хотя довольно едко критиковал ее в тех случаях, когда ее решения расходились с тем, что бы он сам посчитал нужным выбрать.

— Каждая женщина должна научиться составлять хорошее меню, — говорил он, и Жизель поняла, что это умение было одним из тех, которые она приобрела с тех пор, как начала работать в Немецком коттедже.

Она переговорила и с дворецким, который дал ей свою рекомендацию относительно выбора кларета, который должен был понравиться графу.

Закончив дела, она переоделась в одно из самых красивых платьев, которые предоставила ей мадам Вивьен. Оно было сшито из тканей разных оттенков голубого и синего цветов, расшито искусственными бриллиантами и украшено букетиками нежно-розовых розочек.

Граф поначалу решил, что такой простой стиль не совсем согласуется с ролью миссис Бэрроуфилд, но когда Жизель примерила наряд, то показалась ему настолько очаровательной, что граф настоял на том, чтобы непременно его купить.