|
Все знает, все умеет! Эта Эви для нас просто находка. Конечно, не красавица и не первой молодости, но в доме она буквально незаменима. - Ты говорил о... - Да, я говорил об этом типе. В один прекрасный день он неожиданно свалился к нам на голову и заявил, что он троюродный брат Эви или что-то в этом роде. Она не выглядела особенно счастливой от встречи с родственничком. Было сразу видно, что этот тип ей абсолютно чужд. У него, кстати, огромная черная борода, и в любую погоду он носит одни и те же кожаные ботинки! Но мамаша сразу сочувствовала к нему симпатию и сделала своим секретарем. Ты ведь знаешь, она всегда состоит в доброй сотне благотворительных обществ. Я кивнул. - Вот, вот. А война превратила сотни в тысячи! Естественно, этот тип был ей весьма полезен, но когда через три месяца она объявила о своей помолвке с Альфредом, это было для нас как гром среди ясного неба. Он же лет на двадцать моложе ее! Это просто откровенная охота за наследством. Но что поделаешь... она никого и слушать не хотела - вышла за него замуж, и все тут! - Да, ситуация у вас не из приятных... - Не из приятных? Да это просто кошмар! Вот так случайная встреча и привела к тому, что тремя днями позже я сошел с поезда в Стайлз Сент-Мэри. Это был маленький, нелепый полустанок, непонятно для чего затерявшийся среди сельских проселочных дорог и зелени окрестных полей. Джон Кавендиш встретил меня на перроне и пригласил в автомобиль. - Из-за маминых разъездов у нас почти не осталось бензина, - сказал он. От станции надо было ехать две мили до деревушки Стайлз Сент-Мэри и оттуда еще милю до Стайлз Корт. Стоял тихий июльский день. Глядя на эти спокойные поля Эссекса, зеленеющие под ласковым полуденным солнцем, было трудно представить, что где-то недалеко шла страшная война. Мне казалось, что я вдруг перенесся в другой мир. Когда мы свернули в садовые ворота, Джон сказал: "Брось, Хастингс, для тебя это слишком тихое место". - Знаешь, дружище, больше всего на свете мне сейчас нужна именно тишина. - Ну и отлично. У нас тут все условия для праздного существования. Я иногда вожусь на ферме и дважды в неделю занимаюсь с добровольцами. Зато моя жена бывает на ферме постоянно. Каждый день с пяти утра и до самого завтрака она доит коров. Да, и наша жизнь была бы прекрасна, если бы не этот чертов Альфред Инглторп. Неожиданно он затормозил и взглянул на часы. - Попробуем заехать за Цинцией. Хотя нет, не успеем: она, видимо, уже ушла из госпиталя. - Разве твою жену зовут Цинция? - Нет, это протеже моей матери. Мать Цинции была ее старой школьной подругой. Она вышла замуж за адвоката, занимавшегося какими-то темными делишками. Он разорился, и Цинция оказалась без гроша в кармане. Моя мать решила ей помочь, и вот уже почти два года она живет у нас. Она работает в Тэдминстерском госпитале Красного Креста в семи милях отсюда. Пока Джон говорил, мы подъехали к прекрасному старинному особняку. Какая-то женщина в толстой твидовой юбке возилась у цветочной клумбы. Едва заметив нас, она выпрямилась. - Привет, Эви! Знакомьтесь с нашим израненным героем. Мистер Хастингс. Мисс Ховард. Рукопожатие мисс Ховард было сильным, почти болезненным. Она выглядела лет на сорок и обладала весьма приятной наружностью - загорелое лицо с удивительно голубыми глазами, крупная, стройная фигура. Мисс Ховард была обута в довольно большие ботинки на толстой добротной подошве. Говорила она в какой-то телеграфной манере: - С сорняками прямо беда. |
