Хабаров во многих местах построил остроги и посадил в них гарнизоны казаков. Живописные места в районе устья Уссури восхитили Хабарова. Сихотэ‑Алинский хребет, простирающийся в Уссурийском крае с юга на север и отделяющий морское побережье от бассейна реки Уссури, постепенно снижался к западу и подходил непосредственно к месту впадения Уссури в Амур. Возвышенность террасами опускалась к берегам рек и с нее открывался великолепный вид на просторные поймы. Двести лет спустя Муравьев‑Амурский построил на этом месте поселок Хабаровку, которая потом стала городом Хабаровском в честь знаменитого землепроходца.

Русские поселенцы на Амуре встретились с сопротивлением маньчжур, завоевавших к тому времени весь Китай. В 1689 году был заключен Нерчинский договор, по которому были установлены границы между Китаем и Россией.

Губернатор Восточной Сибири, упомянутый уже Николай Муравьев‑Амурский, основал также город Благовещенск. По Айгунскому договору в 1858 году была установлена окончательная граница, по которой ничейный тогда Уссурийский край был закреплен за Россией. Дело в том, что в 1854 году Крымская война вызвала необходимость быстрого снабжения продовольствием и амуницией русского Тихоокеанского флота. Самый удобный и дешевый путь вел по Амуру. Муравьев, желая быстрее заселить Приамурье, даже вмешивался в семейную жизнь казаков и ссыльных, силой заставляя их жениться.

Вильмовский закончил свой рассказ. Томек подмигнул боцману и смеясь воскликнул:

– Жаль, что вас тогда здесь не было! Тогда вы уже давно были бы женаты!

– У тебя только женитьба на уме, – оборвал его моряк. – Мне женитьба нисколько не нужна, а вот ты, хотя у тебя еще под носом молоко не обсохло, вероятно, скоро пригласишь меня на свадьбу! Попадешь Салли под каблучок и сразу станешь покорным, как теленок!

– Вы так считаете?! – ответил обиженный Томек. – Вот я скажу Салли, что вы о ней говорите.

– Салли решит, что я прав! Она же умница‑девушка! Она как‑то очень обрадовалась, когда я сказал, что в старости буду нянчить ваших детей.

– Ох, не поздоровилось бы им от этого! – расхохотался Томек. – Таким нежным ручкам можно, пожалуй, доверить воспитание медвежат, да и то надо позаботиться об особой осторожности, чтобы вы не помяли им бока.

Боцман принял эти слова как комплимент. Он засмеялся и с удовольствием посмотрел на свои огромные суковатые руки.

– Ну что ж, мои старики постарались наделить меня силой, – сказал он минуту спустя. – Но не печалься, браток, к старости я, конечно, ослабею, и, кроме того, из любви к тебе и Салли буду осторожным.

Таким образом, ведя серьезную беседу об открытии Приамурья и обмениваясь шутливыми замечаниями, звероловы и не заметили, как перед ними, там, где Зея впадает в Амур, появился Благовещенск, город, выросший на месте прежней Усть‑Зейской станицы.

В это время сыщик Павлов крадучись появился на палубе. Он был одет в черный сюртук, на голову надел черный котелок. Котелки, или жесткие шляпы с приподнятыми вверх краями, тогда часто носили агенты охранки.

– Посмотрите только, как сегодня разоделся наш ангел‑хранитель, – вполголоса заметил боцман. – В этом черном одеянии, с котелком на голове, он похож на трубочиста или гробовщика.

– Скорее на гробовщика! Вид его никому не приносит счастья, – добавил Томек. – В Благовещенске он наверняка сразу же побежит к исправнику, чтобы вручить ему рапорт.

– Ты прав, ему представится великолепный случай отплатить нам за карцер той же монетой, – с неохотой сказал Смуга. – Лишь бы он там не наболтал лишнего.

– Мрачное выражение лица сыщика не предвещает нам ничего хорошего, – добавил Вильмовский.