|
- Во дерут, с-суки! Во дерут! Пользуются, что с вагона выйтить нельзя...- лаялся "маршал", а "мой генерал" в это время рядился: - Не-э, не-э. Ты сперва дай попробовать. Не-э, так не пойдет! Нам уж продали разок водичку! Больше не наякорите! Давай-давай! В аптечном, грязном пузырьке, подобранном, должно быть, под ногами, подана "проба". Ее понюхали, лизнули по очереди "маршал" и "мой генерал", инвалиду-соседу, видать, старому специалисту по напиткам, дали лизнуть. - Да вроде бы ниче, не особо разбавлена. - За двести, барыга! Даю двести. - Ни-и,- раздалось из-за окна.- За двисти покупай у другом мести! В нас дровы дороже... - Да вы ж уголь тырите! - За вуголя стреляють. - Н-ну, падла! Ну двести с полтиной! Ну триста, падла! Нету больше! Ну... С кого дерешь-то? С фронтовиков-страдальцев, а? Ну, ни стыда, ни совести! А ну, кореш, высунь ногу в окно! Да не ту, не ту! Деревянную! Во, с кого ты дерешь! Во кого ты, вонючка, терзаешь своей спикуляцией... Бутылка, прихваченная грязным бинтом за горло, взметнулась на деревяшке вверх. "Маршал" поймал ее, будто рыбину, прижал к груди: "Оп-ппа-а-а!" - и, погладив трепетной ладонью, поцеловал в донышко. - М-мух, родимая! М-мух, погубительница рода человеческого! - и заблажил с подтрясом: "А без дених жи-ысь плах-хая, не годицца н-никуды-ы-ы-ы!.." ...Жизнь в купе шла своим чередом, точнее, не шла, ехала. Люди встряхивались, приводили себя в порядок. Наверху пили, веселились, внизу деловитая женщина, намочив из бутылки тряпицу, обтерла лица ребятишек, свое лицо тоже утерла, из той же бутылки маленько попила. Девушка за столиком все так же притиснуто лицом к стеклу сидела, не двигалась, смотрела вдаль. Женщина потянула ее за рукав, подала бутылку. Девушка, неумело отпив из горлышка, выдохнула: "Спасибо!". Питухи сверху предлагали ей тяпнуть, протягивали кружку. Девушка никак на это не откликалась. Мать Тихона меж делом поведала молодоженам историю, приключившуюся в пути с девушкой. В то время люди, в общем-то, не женились, сходились, как Коляша с Женярой. Бывали, и нередко, случаи, когда мужики, а то и проходимки-бабы "подженивались". Истосковавшиеся где-то в трудармиях, на путях, в казармах, в спецподразделениях девчонки, молодухи и вдовы, подхваченные всеобщим возбуждением, сжигаемые долго сдерживаемыми страстями, попавши в скопища людей, с ходу, с лету соединялись с кавалерами, пылко падали на грудь избраннику, и не раз этакие вот союзы кончались несчастьем. Мошенник-кавалер уносил с собой хранимое, нехитрое девичье имущество. Вот и эта младая спутница лишилась осчастливившего ее кавалера - ушел, смылся в ночь возлюбленный и чемоданишко прихватил. |
