— На нее почти больно смотреть, — пробормотал он. Я почувствовала, что он смотрит на меня, и перевела на него свой взгляд. — Полагаю, здесь какая-то история.

Он улыбнулся мне. Я улыбнулась в ответ, но с большим трудом. Я знала, что должна рассказать ему о скульптуре, продать ее, продать себя. Но я не могла. И не представляла как. Повисло неловкое молчание. Наконец, он заговорил и спас нас обоих.

— Кто-то сказал мне однажды, что для того, чтобы создать настоящее искусство, нужно истекать кровью и позволить другим смотреть на это.

Я внезапно почувствовала себя обнаженной и захотела скрыться в тени помещения, откуда я могла бы наблюдать, не будучи сама объектом для наблюдения.

— Страдание в каждой линии. Это просто… волшебно!

Его голос звучал мягко, а я стояла и ругала себя. Я держала под руку человека, который мог помочь мне в моей карьере, а мне хотелось сбежать.

— Тогда она ваша, — вдруг ответила я. — Это мой вам подарок, в качестве благодарности за эту возможность.

— Ох, нет. — Он возбужденно замотал своей львиной головой. — Нет. Я куплю эту скульптуру. Спасибо вам, но огромная цена, которую пришлось заплатить за создание этого произведения искусства не должна пропасть за зря. — Его голос был одновременно нежным и добрым.

Мое сердце отозвалось болью и в груди вспыхнули эмоции.

— Спасибо, — только и смогла выдавить я. И мы двинулись дальше.

Вечер продолжался, неясные очертания дорогой одежды, пьянящая похвала. Я забыла о своей боли, нежась во внимании и перемещаясь от одного бурно проявляющего свои эмоции патрона к другому, Тиффа всегда была неподалеку. Ближе к концу вечера Тиффа остановилась и помахала кому-то через всю комнату.

— Он пришел, дорогая. Ты все еще обижена на него? Я могу не подпускать его к тебе, так ты заставишь его страдать.

Я вскинула голову, найдя «его», стоящего у изображения «Плачущей», встречающей всех вновь прибывших в галерею. Уилсон выглядел опрятно и красиво в своем черном фраке. Высокий, красивый, волосы зализаны назад и лишь слегка вились. Я хотела бы запустить в них пальцы и взъерошить упругие кудри. Я тут же отвернулась. Он увидел, как Тиффа машет ему и уже поднял руку, чтобы помахать в ответ, когда заметил рядом с ней меня. Его рука замерла в процессе.

— И он притащил с собой эту безвкусную корову, — простонала Тиффа. — Что это с моим младшим братом? У него отвратительный вкус на женщин. Что ж, теперь мне ясно, что он сделал со вторым билетом. Да уж, он определенно дурак, — последние слова она пробормотала себе под нос. Я не поняла, на кого она указывала. Памела вовсе не была коровой. Или собакой. И вообще даже рядом не стояла с непривлекательностью, как бы мне этого ни хотелось.

— Я поеду, Тиффа. Я ведь уже достаточно потрепалась и расстелилась? — весело сказала я, собираясь уйти.

— Нет! Блу! Что, ради всего святого, происходит с тобой и моим глупым братцем? Это же твоя большая ночь!

— И она была чудесной. Но сейчас у меня нет желания общаться с Уилсоном. Перед тем, как я приехала, между нами произошла не очень приятная ситуация. И я не хочу находиться рядом с ним.

— Мисс Ичхоук! — Мистер Вэйн подошел ко мне справа, а за ним маленький азиат. — Мисс Ичхоук, — мистер Вэйн выставил руку, представляя своего спутника, — это мистер Юн Чен, — маленький мужчина слегка кивнул. — Он заинтригован вашими работами и умоляет о пояснении.