— Уговорила. Я поразмышляю над этим и принесу тебе другие чертежи.
— Но почему мне? У тебя наверняка есть отдел, который занимается такими вещами.
— Потому, мисс Трент, что некоторые ваши замечания достойны того, чтобы их рассмотреть. Ну и к тому же... Разве сады — не твоя стихия?
Мэгги промолчала, не желая признаваться, что в последнее время у нее ко всему пропал интерес. Ее любовь к Джеку, воспоминания о счастливых днях на мысе Глосестер, желание, которое он так легко возбуждал в ней, их будущий ребенок — все это привело к тому, что иногда Мэгги стоило большого труда не попросить его снова сделать ей предложение. Она бы согласилась...
А иногда на нее накатывали жуткие приступы ревности ко всем женщинам, которые были у него. Это сводило ее с ума. В эти минуты Мэгги замыкалась в себе, испытывая к нему почти ненависть, которая проходила так же внезапно. Тогда ее снова охватывало чувство признательности: Джек был как скала, с которым все ее проблемы казались не проблемами, а так, проблемками... Потому что она поняла, что на Джека Маккиннона можно положиться.
Мэгги только горестно вздыхала, думая о том, как распутать этот разношерстый клубок чувств и эмоций, который сама же и связала.
Она была уже на шестом месяце беременности, когда Джек зашел к ней одним прохладным вечером.
Они немного поболтали. Джек не спускал с нее внимательных глаз, но теперь ничего не мог прочесть в этих зеленых глазах, которые всего лишь полгода назад отражали все ее чувства. Смех, улыбка, насмешка, желание, упрямство — все это ясно читалось в ее глазах тогда, но не сейчас.
Джек вдруг почувствовал гнев, что у Мэгги появились свои тайны, а он ничего об этом не знает.
— Как ты себя чувствуешь? — неожиданно спросил он.
— Хорошо, — машинально ответила она.
— Хорошо? Мэгги, если что-то не так, скажи мне.
Мэгги подложила небольшую подушку себе под спину.
— Я в порядке, если не считать болей в пояснице, но это нормально, — терпеливо сказала она. — Меня уже не тошнит по утрам, и это самое приятное в моем состоянии. Кстати, я безумно хочу чаю. Как ты, составишь компанию?
— Не откажусь. Мне принести?
— На это я еще гожусь, — помотала она головой и поднялась с кресла.
Глаза Джека впитывали ее всю. Конечно, она изменилась. Ее талия уже не была тонкой, но бедра и особенно грудь стали такими округлыми, такими соблазнительными, что он с трудом подавил желание.
Он принял из ее рук чашку крепко заваренного чая без сахара — она не забыла, что он любит именно такой, — и вполголоса сказал:
— Странно, что ты не сияешь.
— Не понимаю... — Она удивленно посмотрела на него.
— Я думал, что женщины, ждущие ребенка, должны сиять от счастья, светиться. По тебе не заметно, что ты счастлива. Может, потому, что этот свет поглощает снедающие тебя проблемы? Может, все дело в том, что ты боишься стать матерью-одиночкой? — без околичностей заявил он.
— Даже будь так, ты бы узнал об этом последним, — спокойно сказала она, но это далось ей с большим трудом.
— Почему? Или ты ждешь повторного предложения руки и сердца? Его не будет, Мэгги.
— Дело не в этом. — Она внутренне напряглась, но заставила себя расслабиться. — Если я не сияю, то лишь потому, что в последнее время мое настроение меняется по своим собственным и не всегда объяснимым законам. Это изматывает.
— Может, сходить за покупками и отвлечься? Например, вещи для ребенка, игрушки там всякие.
Не улыбка, тень улыбки мелькнула в ее глазах.
— Джек, каждый раз, когда ко мне приезжает мама, мы почти только тем и заняты, что ходим по магазинам.
— Хорошо, — кивнул Джек. |