Дугал сказал:

– Тот, кто приходил туда, знал, что Нидхэм там побывал. Знал, что там оставлено вам письмо, знал и где его искать.

– Я думаю, что это был Ральф Веннер, – сказал О'Дэй. – Вы же знаете, что он все время был под градусом. Может быть, он просто приходил в контору, чтобы поразнюхать.

Дугал сказал:

– Вы так думаете? Если Веннер пьянствовал пять дней, зачем ему понадобилось разнюхивать и взламывать ваш ящик? Тем более, что он знал, что подозрение сразу падет на него.

О'Дэй кивнул.

– В ящике я нашел записку, отпечатанную на машинке. Веннер всегда пользовался машинкой, когда напивался, потому что его почерк становился совершенно неразборчивым. В записке сообщалось, что он взял семьсот пятьдесят фунтов и сжег письмо лишь для того, чтобы досадить мне. Там говорилось также, куда мне следует убираться.

Дугал сказал:

– Итак, это был злорадствующий Веннер?

– Похоже, что так, – ответил О'Дэй.

Они помолчали, потом Дугал сказал:

– Я так не думаю, мистер О'Дэй, и скажу вам, почему. Когда я был сегодня в вашей конторе, то унес с собой пепельницу, в которой было сожжено письмо. С тех пор как произошли все эти события, пепельницей этой никто не пользовался. В ней еще остались кусочки пепла. В ней не сжигали письмо Нидхэма. Нидхэм писал его на плотной бумаге, которую дала ему мисс Трандл. А бумага, сожженная в пепельнице, идентична той, что мисс Трандл использует для печатания копий.

О'Дэй сказал:

– С каждым днем все больше тайн, не так ли, инспектор? Как вы можете объяснить этот факт?

– Послушайте, – сказал Дугал, – я расследую дело об убийстве. Убили человека, и я должен найти убийцу. Вы думаете, что у меня есть определенная теория. Что ж, я скажу вам, что я думаю. Я считаю, что подобные теории есть и у вас. Вы знаете, полиция неплохо относится к тем людям, которые пытаются ей помочь, но сокрытие от полицейского офицера информации – в том случае, когда ее у вас просят – это оскорбление. Вы уверены, что вам не о чем со мной поговорить, мистер О'Дэй? Я, как вам известно, человек благоразумный.

О'Дэй сказал:

– Не могу выразить, насколько мне приятен разговор с вами. Но все, что у меня есть – это догадки, а вы умеете отгадывать очень хорошо. В этот самый момент я пытаюсь решить, зачем кому-то понадобилось сжигать в пепельнице бумагу для копий, зачем нужно было меня убеждать, что письмо уничтожено. Интересно, как такая мысль пришла Веннеру в голову. Просто удивительно, что делает с человеком алкоголь. Вы согласны со мной?

– Нет, не согласен, – ответил Дугал. – Знаете, что я думаю?

– Хотелось бы мне это знать. Скажите мне, мистер Дугал.

– Кому-то было известно, что Николас Нидхэм придет к вам в контору в субботу утром. Это лицо знало, что вас там не будет. Этому лицу было известно расположение конторы. Оно знало, что, не застав вас, Нидхэм оставит вам письмо. Оно знало, что Нелли Трандл оставит его для вас в ящике для виски на случай, если вы зайдете в контору во время уикенда, как вы часто делаете. Это лицо наблюдает за входом в контору и видит, как приезжает Нидхэм. Оно видит, как Нелли Трандл выходит, чтобы выпить кофе, и видит, как она возвращается. Оно видит, как вскоре после часа дня она вообще уходит из конторы. Тогда оно идет в контору, отпирает дверь каким-то образом заполученным ключом, и, пытаясь открыть ящик, взламывает его. Это была дилетанская работа. Для взломщика ящика с несложным замком было применено слишком много силы. Большинство мужчин должно было понять, что ящик очень легко было открыть.

– Но так или иначе, – мрачно улыбнулся Дугал, – это лицо открыло ящик, вынуло письмо Нидхэма, возможно, прочитало его и унесло с собой.