|
Сколько мы там провалялись мёртвыми, я не знаю. Очнулся я в ярко освещённом огромном и круглом помещении, свет исходил от потолка, стен, казалось, светится даже сам пол помещения. Ложе, на котором я лежал, имело наклон в 35–40 градусов, и мне был хорошо виден интерьер комнаты. Потолок стены и пол были выполнены крупными квадратами из неизвестного мне материала и излучали равномерный свет. Прямо над моим ложем под потолком был подвешен какой-то агрегат или прибор, от которого в стены уходили разной толщины провода и прозрачные трубки. Я попробовал пошевелить пальцами рук и обрадовался — они меня слушались. Я попытался поднести правую руку к лицу, но рука была пристёгнута к ложу. Затем так же я проверил пальцы ног, но согнуть ноги в коленях не смог — они, как и руки, были закреплены зажимами. Я попытался вертеть головой из стороны в сторону, и это мне удалось — это расширило мой кругозор, но мало что смогло добавить к тому, что я уже увидел. Я закрыл глаза и попытался думать. Но о чём? последнее, что я помнил, это улыбающееся лицо человека, который меня пытал и чувство острого лезвия на своей шее. Он давно мне сообщил, что меня ожидает, и у меня не оставалось сомнений в том, что так и будет. Наверное, я не почувствовал, как бритвенной остроты лезвие вошло в мою плоть, но услышал, как что-то потекло по мне и застучало в металлическую поверхность. Наверное, чтобы не пачкать пол, мой истязатель подставил под струю льющейся крови ёмкость, и её ударяющийся в металл поток запомнился, отложившись в моей памяти. Наверное, жизнь медленно и безболезненно уходила из моего тела, я не чувствовал боли, только навалившаяся сонливость говорила мне, что силы оставляют меня и я погружаюсь туда, откуда нет возврата.
— Но как такое возможно в цивилизованных странах, разве могут люди в наше время прибегать к таким методам ведения допроса, а потом ещё и убить? — Услышанное так поразило меня, что я даже не обратил внимания на то, как дрожат пальцы моих рук. Заметив это, я сжал кисти рук в кулаки и задал вопрос: — А что сталось с тобой потом? — Потом, — Павел как-то сжался или, правильнее сказать, подобрался весь и продолжил, — потом я прошёл через страх, ужас и обрёл бессмертие. — Какой страх и ужас, какое бессмертие, Павлик? — Я сегодня уже не человек, Витя, я житель и представитель мира, который вы люди называете Адом. Но представления человечества об этом мире крайне неверны и ошибочны. И попасть в этот мир дано не каждому. Да и обитают там не люди, это мир умров, сильных и могущественных существ, которым подвластно все во всех вселенных. — Но ты же человек, Паша! — Нет, Витя, я был человеком, а после своей физической смерти был обращён. Я умр и имя моё Варг. Смотри! Я не верил тому, что видел. В течении 5–7 секунд Павел претерпел несколько волновых метаморфоз и превратился в серое, отливающее сталью существо. Он остался сидеть за столом, но стал выше меня на две головы. Форма тела напоминала человека, но это был не человек. От этого существа исходила волна неодолимой силы и мощи, мышцы, покрывающие костяк этого существа, всё время были подёрнуты рябью волнового движения, а голова, похожая на большой человеческий череп, светилась ярким голубым свечением миндалевидных глаз. — Ты видишь то, Витя, чего не должен увидеть и знать, но ты мой друг и я посчитал возможным показать тебе истину! Ты никогда и никому не сможешь рассказать о ней, хотя и будешь всегда помнить её. — А что с твоим коллегой? — Ему повезло меньше, он остался в горах. Ответа на вопрос, почему я, у меня нет. Мне потом довелось увидеть видеоматериал о том, как меня нашли и извлекли из этого горного могильника, там осталось много выбеленных временем скелетов, но кто они, я не знаю, только один из них мне был знаком. Он был моим боевым товарищем. |
