— Позвони мне, — прошептала она.

Я люблю тебя. Знаю, что тебе это не нужно, но если любовь помогает, то с тобой вся моя любовь.

Хитч позвонил из больницы. Он сообщил Синди приблизительный прогноз и сказал, что задержится на несколько дней, попросив, если она не возражает, забирать его почту и сообщения. Все еще не веря тому, что его родители, которых он считал независимыми все эти годы, не были такими, он сказал Синди, что его мать нуждается в нем.

— Возможно, он станет совершенно беспомощным, — снова и снова повторяла Джанет Хитчкок неузнаваемым голосом, словно то, что ее муж потерял свою легендарную силу, было непостижимо.

— Ты не можешь утверждать это, — говорил ей Хитч, пытаясь быть убедительным, хотя сам не был ни в чем уверен. Все было так, словно они неожиданно поменялись ролями. — Мы подготовим дом, перенесем его кровать на первый этаж, наймем лучших сиделок и обеспечим любую нужную тебе помощь. Возможно, еще слишком рано, но я займусь этим.

— Ты ведь останешься, правда? Твоя работа сможет обойтись без тебя несколько дней?

Его работа! Дело, которое он с таким трудом создавал. Компания, которая была названа торговой палатой в числе десяти самых успешных новых фирм, созданных за последние два года…

— С твоим отцом… с твоим отцом…

Мать была готова расплакаться. Боже! И это его мать?! Да такие женщины сами доводят других смертных до слез.

Но он обнял ее, и она намочила его рубашку, потом извинилась и отстранилась.

— Как это на меня непохоже, — прошептала она.

— Будь помягче, мама. Ты родилась не в суде, сказал он, стремясь, чтобы она поняла — а может, чтобы убедить себя, — что она, как и все другие, наделена скрытыми силами, которые могут обнажиться, как пласты земли под действием эрозии или природных катаклизмов.

К сожалению, эти самые катаклизмы могли также обнажить и слабость.

— Почти в суде, — сказала она, засмеявшись сквозь слезы. — Моя мама отказалась уезжать, пока не закончится выступление отца в сенате.

Он ведь был членом Верховного суда, а ты представляешь, как фанатичны такие люди. Я родилась по дороге в больницу.

— Почему я никогда этого не знал? — удивился Хитч. В детстве ему вдолбили, что его семья, с той и другой стороны, составляла основы национальной юридической системы с незапамятных времен. И он понял, что наступило время, чтобы кто-то нарушил эту монополию.

Пришла медсестра и сказала, что есть свободная комната, в которой судья Хитчкок могла бы прилечь, если захочет.

Судья Хитчкок не захотела, спасибо. Судья Хитчкок действовала сообразно со своими стандартами. Ей необходимо было соблюсти внешние приличия, подумал Хитч, одновременно с нежностью и возмущением.

Доктор сообщил, что дополнительные сведения они получат после того, как будут проведены последние анализы, но прогноз осторожно оптимистичный.

Хитч уговорил свою мать хоть раз в жизни пренебречь ее стандартами.

— Какая польза будет от тебя, если ты сама свалишься? — урезонил он ее.

Она подняла знаменитые хитчкоковские брови, но в кои-то веки без обычного эффекта, возможно потому, что у нее были заплаканные глаза и измученный вид.

— Ну хорошо, если ты настаиваешь, но только на часок.