В это время хрупкая стена из ящиков и бочек, словно получив тяжелый удар тараном, дрогнула, зашаталась, подалась, и часть ее с грохотом рухнула на пол пещеры: один из львов прыгнул на эту стену, ударился об нее всем своим могучим телом, влетел в пещеру и упал почти у ног Карминильо и Педро.

Молодые люди не растерялись и выстрелили почти одновременно. Пораженный насмерть лев взревел, метнулся, ударился боком о баррикаду, упал, и на него повалились ящики с порохом, погребая его под собой. И опять яростный рев огласил пещеру: лев, уже умиравший, катался по полу, разбрасывая остатки хрупкой преграды, сооруженной людьми.

— За мной! — крикнул Карминильо, хватая Педро за плечо. — Спасение всех нас теперь зависит от того, сколько времени нам удастся продержаться, не отступая!

С ловкостью кошек испанцы взобрались на выступ скалы и с ее вершины стали обстреливать зверей, наводнивших пещеру.

— Ого! — заметил, перезаряжая свой «маузер», Педро. — Да тут целый зверинец, Карминильо! Какие-то собаки…

— Не собаки, а настоящие африканские шакалы! — поправил его инженер. — Но это не такой опасный враг — не будь львов, они разбежались бы куда глаза глядят при первых выстрелах.

— А это что за гадины? — осведомился Педро, укладывая одним выстрелом странного горбатого зверя, уже принявшегося терзать тело убитого шакала.

— Не узнаешь? Это — африканская гиена, пожирательница трупов и осквернительница могил.

— Очень приятно! Попробуем подстрелить и гиену.

— Не трать выстрелов понапрасну, береги их для львов.

— Хватит и для них! Вот один, кажется, хочет прыгнуть сюда. Стреляй, Карминильо!

Лев, сделавший гигантский прыжок, получив пулю между глаз, свалился, как пораженный молнией.

— Ага! Нет, ей-Богу, это становится достаточно интересным, — заметил Педро. — Юриспруденция юриспруденцией, но я начинаю находить, что есть еще кое-что интересное и помимо римского права.

— Замолчи! Что такое? — прошептал Карминильо, поднимая голову и раздувая ноздри. — Ты ничего не чувствуешь?

— Пахнет дымом, — ответил равнодушно Педро, — и ничего больше. Отчего ты беспокоишься?

— О Мадонна! Думаешь ли ты о том, что говоришь? — нетерпеливо вымолвил Карминильо. — Пахнет дымом? Да! Но учитываешь ли ты, чем это пахнет для нас? Ведь пол пещеры на добрый метр завален высохшими до последней степени водорослями. Если они загорятся…

— Ты все видишь в черном свете, дружище! Ну, прогорит трава, и только. Дым еще разгонит львов и гиен. Видишь? Они улепетывают! Это нам на руку!

— Не зли меня, Педро! Опять ты забываешь, что мы не в открытом поле, а в яме. Дым задушит нас, а деваться нам некуда. Разве только на берег? Но там нам не справиться с хищниками!

Пещера довольно быстро наполнялась едким голубоватым дымом. Дышать становилось все труднее и труднее. В глубине пещеры, там, куда ушли полчаса назад Заморра и Янко, показался красный огонек, словно струйками сбегавший по стенам и разливавшийся по полу. Это загоралась морская трава, словно ковром устилавшая пол пещеры.

Карминильо озабоченно оглядел все вокруг. Его чело омрачилось.

— Надо спасаться! — сказал он. — Бери ружье, бежим! Через каких-нибудь десять минут огонь подберется к ящикам с порохом.

Педро вздрогнул. Слова шутки замерли у него на устах, и он без протеста последовал за товарищем, который одним прыжком перескочил через полуразрушенную баррикаду и оказался на свободе.

Какая-то запоздавшая гиена, лакомившаяся трупом льва, с визгом кинулась в сторону, забилась среди камней, завыла, потом захохотала.