За семнадцать лет странствий Ральф повидал немало оставленных городов, и хотя конкретно о кандианских слышал немного, предполагал, что здешние развалины не должны особенно отличаться от попадавшихся ему ранее. Самое опасное, что могло там ожидать, конечно, была радиация — такие места разведчик просто обходил стороной; затем, следы новых жителей — от облюбовавших это место, часто довольно агрессивных, животных до многочисленных банд так называемых «черных археологов», которые во всех проходивших мимо видели исключительно конкурентов. На третье место Ральф поставил бы различного рода промышленные объекты — на глаз неискушенного землянина восьмого тысячелетия, ничем не отличавшиеся от других застроек. К счастью, многие из бывших заводов, фабрик и складов уже «выдохлись» и теперь не представляли опасности, превратившись в безобидные груды обломков. Ну и, конечно, не стоило забывать о рельефе, климате — из-за которых достаточно крепкие с виду конструкции оказывались на поверку совсем хрупкими и готовыми обрушиться в любую минуту, — и еще об очень-очень многих особенностях данной конкретной местности.

Нечего и говорить, что посещать подобные памятники старины Ральф не любил, и сейчас, приближаясь к одному из них, ощутил еще одну непременную для него спутницу всех умерших населенных пунктов: тоску. То ли передавшаяся по наследству от выживших после Смерти предков, то ли навеваемая картинами запустения, она возникала при виде первых же признаков руин, усиливалась по мере продвижения в глубь их и ноющей болью надолго застревала потом в сердце, заставляя о ком-то или о чем-то жалеть, оплакивать чью-то судьбу.

«Начинается…» — осторожно наблюдая за реакцией своих спутников, с неудовольствием подумал Ральф. Эти проклятые развалины всегда и на всех производили впечатление, вселяя если не тоску и страх, то, по крайней мере, уважение, заставляя тише ступать, говорить шепотом, оглядываться. Зачастую подобное поведение оказывалось единственным спасением, однако некоторые столь глубоко проникались своими внутренними ощущениями, что у них замедлялась реакция, и они почти теряли связь с внешним миром, который тем временем отнюдь не дремал. Развалины, по мнению Ральфа, находились как бы в двух мирах: первичном, древнем, который так сильно действовал на новичков, и вторичном, современном, населенном существами, давно переставшими ощущать мучительное обаяние более древнего слоя.

— Ян, что там с преследователями?

— Пока что продолжают идти по следу.

Слава Богу, десантник не был новичком: голос его прозвучал негромко, но в нем не почувствовалось ни робости, ни какой-то особой торжественности. По всей видимости, картелям Майера не раз приходилось бывать в подобных местах. И как бы в подтверждение этой, далеко не являвшейся открытием, мысли, Ян вытащил из кармана куртки хорошо знакомый всем санрайзовцам прибор и сообщил, что радиационный фон в норме.

Разведчик согласно кивнул: по его расчетам, так называемая «голубая», то есть зараженная пустыня — пространство, непосредственно примыкавшее к одному из эпицентров древней катастрофы, — находилась достаточно далеко, чтобы ее смертоносное влияние смогло докатиться до побережья Внутреннего моря…

«Так, за Яна можно не тревожиться. А что Риу и Онк? Мальчишка, конечно, хранит свою обычную невозмутимость… Ну и характер! Ладно, если хотя бы часть этой уверенности не является показной, уже неплохо… Онк. Тоже скрытничает… Ишь, принюхивается… Можно себе представить, каких страстей наговорили ему о заброшенных человеческих поселениях в свое время учителя-шаманы… С другой стороны, раз принюхивается — значит, находится здесь и сейчас и успеет, ежели чего, среагировать…»

Вполне удовлетворенный результатом наблюдений, Ральф переключил внимание на начавшую открываться в этот момент панораму.