|
Эти люди с белыми волосами знали древнейшие сказания… «Отправляйся туда и послушай очередную историю». На острове можно было подойти к любому седовласому человеку — но выбор необходимо было сделать самому, ибо они не могли решить, кому отдать предпочтение, — а потом усесться поудобнее рядом с избранным долгожителем и послушать песню, рассказ или стихи, повествующие о далеких временах, оставшихся в памяти только таких же, как он. Была там одна беловолосая женщина, обладавшая высоким и нежным голосом Она всегда пела, устремив взгляд на море. Эш любил слушать ее. «Сколько еще пройдет времени? — думал он. — Сколько десятилетий минует, прежде чем и мои волосы станут совершенно белыми?» Впрочем, насколько ему известно, это может произойти, и очень скоро. Время в данном случае ничего не значит. А беловолосых женщин было так мало потому, что из-за родов они увядали и умирали совсем молодыми. Никто не упоминал об этом, но все знали. Седовласые мужчины были энергичными, решительными, влюбчивыми, ненасытными едоками и всегда с удовольствием предсказывали будущее. А беловолосая женщина отличалась хрупким сложением, и причиной тому послужило рождение детей. Ужасно вспоминать об этом столь ясно и отчетливо, словно все происходило только вчера. А что, если существовал еще какой-то магический секрет, связанный с белыми волосами? Возможно, именно он заставлял помнить все с самого начала? Нет, дело не в нем, а в том, что на протяжении многих лет, даже приблизительно не предполагая, какой срок на земле ему отпущен, он воображал, что встретит смерть с распростертыми объятиями, но с некоторых пор подобные мысли покинули его навсегда. Лимузин пересек реку и устремился к аэропорту. Большая, мощная машина уверенно мчалась по скользкому асфальту и стойко противостояла порывам пронзительного ветра. Воспоминания продолжали беспорядочно тесниться в голове. Он был стар, когда наездник выпал из седла на равнине. Он был стар, когда видел римлян на укреплениях стены Антонина[3], стар, когда из двери кельи святого Колумбы[4] смотрел на высокие скалы Айоны[5]. Войны… Почему они никогда не стираются из его памяти? Почему воспоминания о них, по-прежнему яркие и четкие, вечно соседствуют с милыми сердцу воспоминаниями о тех, кого он любил, о праздниках и танцах в долине, о чудесной музыке? Всадники скачут по пастбищам, темная масса распространяется на глазах, словно чернила растекаются по мирному пейзажу, запечатленному на полотне, а чуть позже слышится грозный рев и становится отчетливо виден пар, нескончаемыми облаками поднимающийся над крупами лошадей. Он вдруг вздрогнул и очнулся от грез. Звонил маленький телефон. Быстро схватив трубку, он резким движением снял ее с черного крючка. — Мистер Эш? — Да, Реммик. — Я решил, что вам будет приятно услышать новости. Служащие «Клариджа» хорошо знают вашего друга Сэмюэля. Для него подготовили номер на втором этаже, угловой, с камином, который он всегда занимает. Они ожидают вас. Кстати, мистер Эш, они не знают его фамилии. Кажется, он ею не пользуется. — Благодарю, Реммик. Помолись за меня. Погода неустойчивая и, как мне кажется, сулит нам большие неприятности. Прежде чем Реммик успел открыть рот, чтобы в который раз повторить свои обычные предостережения, Эш повесил трубку. «Не следовало говорить такие вещи», — подумал он. Поистине удивительно, что Сэмюэля знают в «Кларидже»! Неужели там уже свыклись с его внешним видом? В последний раз, когда они встречались, рыжие волосы Сэмюэля беспорядочно висели спутанными прядями, а усеянное пигментными пятнами лицо было настолько изрезано глубокими морщинами, что глаза практически скрывались в их складках и лишь изредка вспыхивали подобно осколкам янтаря, отражая внешний свет. |
