|
Меня не было там, чтобы спасти его. — Человек, пытавшийся убить тебя… — спросил Эш. — Ты убил его? Ему ответил Сэмюэль. — Нет, я убил его, но не намеренно на самом деле. Надо было или сбросить его со скалы, или позволить выстрелить еще раз в цыгана. Должен признаться, я сделал это просто так, ведь Юрий и я даже не успели обменяться хоть одним словом. Передо мной стоял человек, целившийся из ружья в другого. Тело этого мертвого лежит в горной долине. Ты хочешь найти его? Весьма возможно, Маленький народ оставил его прямо там, куда он упал. — Похоже, что так оно и было, — подтвердил Эш. Юрий не сказал ничего. Интуитивно он знал, что должен найти тело. Он должен будет осмотреть его, забрать документы, удостоверяющие личность. Но, скорее всего, задача окажется невыполнимой, если учесть его рану и опасность, подстерегающую в долине. Казалось, он знал что-то такое о теле, исчезающем навсегда в диких зарослях Доннелейта, и Маленьком народе, оставляющем его на гниение. Маленький народ… Даже когда упал, он не сводил глаз с крошечного народца внизу, танцевавшего, извиваясь, на маленьком пятнышке травы, — такие современные Румпельштильцхены. При свете факелов это было последнее, что он увидел, теряя сознание. Когда он снова открыл глаза и увидел Сэмюэля, своего спасителя, с патронташем и ружьем, с лицом, столь изможденным и старым, что оно показалось ему переплетением трех корневищ, он подумал: «Они пришли убить меня. Но я видел их. Хотел бы я рассказать Эрону. Маленький народ. Я видел их…» — Это группа вне Таламаски, — сказал Эш, резко пробудив его от нежелательного наваждения и вновь вытаскивая назад в этот маленький круг. — Не внутри. «Талтос, — подумал Юрий, — и теперь я увидел Талтоса. Я нахожусь в одной комнате с этим созданием, Талтосом». Не будь честь ордена опорочена, а боль в плече не напоминала бы каждый миг о недостойном нападении и предательстве, исказившем его жизнь, каким значительным событием стала бы тогда встреча с Талтосом. Но такова была цена этой встречи, не так ли? Все всегда имеет свою цену, как однажды сказал ему Эрон. И теперь он никогда, никогда не сможет обсудить это с Эроном. — Откуда ты знаешь, что это не была группа из Таламаски? — язвительным тоном спросил Сэмюэль. Он выглядел теперь совсем не так, как той ночью, когда в рваных штанах и короткой куртке сидел у огня, пересчитывая пустые места в патронташе и вставляя в них патроны. Он напоминал жуткую жабу, пил виски и все время предлагал выпить Юрию. Юрий не представлял, что может так напиться. Но это медицинское средство, не так ли? «Румпельштильцхен», — произнес Юрий. И маленький человек сказал: «Ты можешь называть меня, как тебе вздумается. Меня называли гораздо хуже. И все же мое имя — Сэмюэль». — На каком языке они поют? Когда они прекратят это пение с барабанным боем? — Наш язык. Успокойся. Ты мешаешь мне считать. Теперь человечек удобно устроился на обычном стуле и, одетый в нормальную одежду, нетерпеливо уставился на необыкновенно гибкого гиганта, Эша, повременившего с ответом. — Да, — сказал Юрий, старавшийся поскорее прекратить этот разговор. — Что заставляет вас думать, что эта группа не из Таламаски? «Забудь этот холод, и тьму, и бой барабанов, и приводящую в ярость боль от пули». — Уж слишком они неуклюжи, — ответил Эш. — Пуля из ружья. Машина, выскочившая на тротуар и ударившая Эрона Лайтнера, Существует много простых способов убивать так, чтобы другие не заметили этого вообще. |
