— Откуда у тебя все это? — спросил Фил у Марио. — Это ведь вещи Джинни, так?

— У меня их было больше — украли. — Он взял плюшевого монстра, затрепанного, без одного глаза, похожего не только на птенца, но и на динозаврика. — Тапочки, перчатки, платочек, шарф, тот самый, в котором она прибыла в город на голубом «кадиллаке»…

— А халат?

— Тот, что нашла Фернанда? Нет, он новый. А у меня вещи старые.

— Откуда они?

— Подарили.

— Она?

— Нет, Коломбо. У него много трофеев было. Что-то Джинни сама ему презентовала, другое он крал. Перед тем как уехать из города, старик пожертвовал свою коллекцию мне. Не Люцио — мне.

— Почему?

— Я любил ее беззаветно. И мне ничего от Джинни не было нужно.

— А Люцио?

— Он предлагал ей замужество три раза. Первый, когда от него ушла жена. Второй после ее возвращения из Монтекатини, а третий недавно, с неделю назад…

— Но у него отношения с Амалией, или я ошибаюсь?

— Хорошо устроился, да? — Марио допил бутылку и сразу глянул на следующую. Не взял, но отметил, что она имеется. — Любит одну, спит с другой. Еще и психологическую помощь получает, когда захочет. Красавчикам везет.

— Не так уж и везет, как показывает жизнь. Люцио не добился любимой, хотя делал несколько попыток, и так же, как и ты, оплакивает ее сейчас.

Песня снова закончилась, Марио потянулся к магнитофону, чтобы перемотать кассету, но Фил ему не дал. Загородив собой допотопный «Голдстар» (фирмы давным-давно не существует, а продукция все еще работает!), он решительно проговорил:

— Нужна моторная яхта. Помогай.

— Иди ты! — не агрессивно, а устало ответил ему Марио.

— Вознаграждение будет щедрым.

— Не нужны мне твои деньги. Подавись! — И зачем-то швырнул в него мелочью.

— Не о них речь. У меня есть вещица, которая тебя порадует. Смотри! — И достал из кармана пуговицу. — С любимой пижамы Джинни. В ней она умерла. Больше такой пуговицы ты не найдешь нигде.

Марио смотрел на нее, как на сокровище.

— Так что, будешь помогать?

Он закивал.

— С синей пижамы она, да? К которой Джинни сшила халат…

— А ты разбираешься в шмотках.

— Только в тех, которые носила ОНА, — «ОНА» — с придыханием.

Фила поражал факт массового психоза, хоть он и не впервые с ним сталкивался.

Учась в МГУ, он дружил с девочкой. Именно дружил, а не встречался, потому что девчонка была без памяти влюблена в преподавателя философии. Потом оказалось, что не она одна. Студентки валом валили на его лекции, но и после них поджидали педагога, чтобы побеседовать с ним лично. Они знали, где он живет, что ест на обед, какой размер одежды носит, куда планирует поехать в отпуск. Многие в этот отпуск отправлялись туда же и как бы случайно с ним там сталкивались. Педагог не был женат, поэтому все поклонницы мечтали его захомутать. Даже уже имеющие женихов. Но кто они по сравнению с Эдвардом Великолепным (так они называли Эдуарда Сергеевича, мужчину самой что ни на есть обычной внешности и скромного достатка)? Но педагог ни одну из своих студенток не выделил, а женился на профессиональной бегунье, жилистой, мужиковатой, еще и старой — она уже заканчивала карьеру и могла себе позволить мужа и детей.