Как только Джузеппе обратил свое внимание на нее, Лида со всей силы воткнула иголку застежки в его лоснящуюся щеку. От боли он не только взвыл, но и инстинктивно схватился за рану обеими руками. Воспользовавшись этим, Лида повалилась на бок. Рухнула как мешок картошки, поняв, что ноги опять не слушаются. Фил бросился к ней на помощь, но застрял ногой между двух разошедшихся кирпичей.

Джузеппе поднял нож и вскочил. Из его щеки хлестала кровь, стекая на синий с золотом шарф.

И тут произошло странное. Крыша, совсем не поврежденная в том месте, где стоял Джузеппе, задрожала. Возможно, Фил, вытаскивая ногу из провала, нарушил хлипкую целостность поверхности, и кирпичи поехали. Но Джузеппе не смог устоять на месте. Он сделал два шага назад, чтобы опереться на останки печной трубы. Схватившись за нее, он выдохнул. И тут ударила молния. Такая большая, что разрезала все небо! Она ударила в трубу, полетели искры…

Джузеппе тоже полетел!

Вниз. На камни. Его буквально сбросило на них.

Фил освободился и подбежал к краю крыши. Джузеппе с пробитой головой лежал на обломках стены. Шарф, как змея, свернулся на его шее калачиком. А белое перо, выпущенное из пальцев, кружилось над ним до тех пор, пока ветер не унес его в темноту.

— Ты не стрелял, потому что не родилась еще та женщина, ради которой ты бы пошел на тяжкое преступление? — тихо спросила Лида, когда Фил опустился рядом с ней и заключил в объятия.

— Пистолет не заряжен, я блефовал.

— Как ты меня нашел?

— Сердце привело куда нужно.

— Не ври.

— Честно…

Она потянулась к нему губами. Фил наклонился, чтобы поцеловать ее, и услышал:

— А все не так уж плохо закончилось. Даже лучше, чем я думала. Вместо рассвета я дождалась солнышка…

Губы ее перестали шевелиться. Глаза закрылись. Тело обмякло.

И тут же пошел дождь…

Эпилог

Она открыла глаза. Это было тяжело сделать: веки свинцовые.

Несколько секунд Лида наблюдала только плывущие пятна.

Когда они растаяли, она увидела потолок. Белый, с квадратной лампой и двумя полукруглыми сферами противопожарной безопасности. Больничный, сразу поняла она.

Опустив взор, обнаружила окно. На нем жалюзи. Такие же белые, как потолок и стены. Зато на подоконнике — яркий сине-голубой цветок в горшочке. Пышный, крупный, он нуждается в пересадке.

Неужели это тот заморыш, который остался на вилле в Сан-Джиминьяно? Когда он успел так вырасти? И откуда тут появился?

— С возвращением! — услышала она добродушный голос. — Как себя чувствуем?

К ее койке подошла женщина-врач. Среднего возраста, дородная, с красивым лицом и смешными ушами-лопухами.

— Вам все еще они не дают покоя? — хохотнула она. — Когда вы выходили из наркоза, называли меня слоненком.

— Извините.

— Ничего. Так как вы?

— Нормально. Даже хорошо. Вы мой врач?

— Один из… — Она приложила ладонь к Лидиному лбу. Потом, оттянув веки, проверила глаза. — Меня зовут Анна Сергеевна.

— Я в России?

— В Сербии. Но я русская, живу тут и практикую уже двадцать лет. — Анна Сергеевна откинула одеяло и осмотрела повязку на животе. — Все отлично заживает, поздравляю.

— Мне пересадили печень?

— Все верно.

— Это Филипп нашел мне донора? Кто он? Или это врачебная тайна?

— Сейчас позову господина Петрова сюда, и он сам ответит на ваши вопросы.