– Абсурд! – резко, со сдерживаемой злостью, бросила Вильгельмина.

– Как и вся наша жизнь, – мило улыбнулся ей Блум.

– Подобное может вообразить себе разве что только писатель, – мягко заметила Лиза.

Реплика её была направлена на то, чтобы попытаться снизить резко подскочивший вверх эмоциональный градус разговора.

– Естественно, – не стал спорить Блум, – людям творческих профессий, как объяснил мне недавно твой муж, вообще свойственно время от времени выкидывать всякие глупости. Так что и мне, наверное, можно кое‑что простить.

– Например? – приподняв тонкую бровь, строгим голосом спросила Вильгельмина.

– Например то, что я предложил наполнить ваши бокалы из бутылки, которой для вас не существует.

– Но ведь вы же сделали это не нарочно? – с надеждой спросила Мейла.

– В этот раз – нет. Но, честно признаться, я довольно‑таки часто прибегаю к этому тесту.

– И с какой же целью? – спросила Лиза.

– Чтобы узнать, существует ли мой собеседник на самом деле.

– То есть? – удивленно переспросила Лизы.

– Призраки не пьют. Ни воды, ни вина, – вообще ничего. Я даже думаю, что влага им противопоказана.

Откинувшись на спинку стула и приложив палец к губам так, словно делая знак сохранять молчание, Лиза с интересом посмотрела на Блума. Она понимала, что Стили, конечно же, шутит. Но делал он это настолько убедительно, с такой неподдельной искренностью, что у Лизы невольно создавалось впечатление, что все это он не раз обдумывал наедине с собой на полном серьезе. Хотя, может быть, она просто давно не видела Блума и успела забыть, как ловко он умеет преподносить свои подначки и шуточки.

Мейла и Вильгельмина тем временем быстро переглянулись, прыснули смехом и, звонко чокнувшись, осушили свои бокалы. Мейла ещё и с удовольствием причмокнула губами при этом.

– Это меня не убеждает, – меланхоличным тоном все повидавшего и во всем успевшего разочароваться старика произнес Блум. – Я знаю, что в моей бутылке налито вино, но, что находится в ваших, мне неизвестно.

– Смотрите же!

Вильгельмина высоко подняла свою бутылку и наклонила её. Тонкая золотистая струйка ударилась о дно бокала и, запузырившись, растеклась по краям.

Блум, усмехнувшись, чуть подался вперед и подставил раскрытую ладонь под винную струю.

Не подозревая о возникшей на её пути преграде, струя продолжала заполнять бокал.

Резким движением, так, что вино, расплескавшись, залило скатерть, Вильгельмина поставила, почти бросила бутылку на стол. Ее красивое, с тонким чертами лицо на мгновение исказила морщинистая гримаса отвращения, словно её белая, с длинными пальцами ладонь коснулась чего‑то мокрого, липкого и пугающе холодного.

Сделав вид, что он не заметил реакции Вильгельмины на свой поступок, Блум посмотрел на других женщин.

Лиза все также с интересом наблюдала за ним. А Мейла…

Выражение лица Мейлы не поддавалось однозначной расшифровке. Среди бури чувств, бушевавшей на нем, выделялись только огромные острова серых, восхищенных глаз. Почувствовав на себе заинтересованный, изучающий взгляд Блума, Мейла ни капли не смутилась, не отвела глаз в сторону, а только быстрым, привычным движением подцепила пальцем и убрала за ухо прядь огненно‑рыжих волос.

Подняв руку, Блум продемонстрировал сухую ладонь.

– Иллюзия. Одно из двух: либо моя рука, либо ваше вино.

– Или и то, и другое, – шепотом произнесла Мейла. Вильгельмина вскочила на ноги и, оперевшись руками о край стола, вся подалась вперед.