— Вы и в самом деле думаете, что золота там нет?

— Да.

— Нам придется пить из одной чашки, — сказала она.

— Прекрасно! — снова улыбнулся он. — Это большая честь для меня!

Девушка показала на цветы в одном из горшков:

— Это вы оставили их здесь?

— Нет, я думал, что это ваши. — Он вдруг усмехнулся. — Доби… Клянусь, что это Доби!

— Должно быть, это тот юноша, который живет с отцом в доме Клайва, там, внизу. Я их видела отсюда.

— Совершенно верно. Он сын Керногана. Они заняли дом Клайва. Именно Доби всыпал одному из ваших.

Она изменилась в лице.

— Это был Уайли. Мне он никогда не нравился. Впрочем, так же, как и Олли Фенелон.

— Это ваши родственники?

— Уайли — нет.

— По-моему, Доби видит вас во сне. Он обнаружил эту хижину и был отнюдь не рад, когда я отправился сюда. Он хотел, чтобы вас оставили в покое.

— Я думаю, Доби мне понравится.

— Ему шестнадцать лет, и он очень одинок. Я знаю, что он чувствует, потому что со мной было то же самое. Я тоже мечтал о золотоволосой принцессе, которую спасал бы от всяких опасностей.

— Вы больше об этом не мечтаете?

Он улыбался, глядя через всю комнату в ее глаза.

— Мечты никогда не кончаются. Мне нравится Доби. Он славный парень. У него отличный отец, который трудится не покладая рук даже тогда, когда все шансы против него.

Девушка налила кофе в чашку и протянула ему.

— Эти люди убьют вас, и вы это знаете. Их слишком много.

— Мы все умрем. Раньше или позже. Не думаю, что им это будет легко. Сколько их?

— Человек пятнадцать — двадцать. Кто-то приходит, кто-то уходит.

— Кем вы им приходитесь?

— Мак Моуэтт мой отчим. Моя мать умерла. Меня зовут Марни Фокс. Мне рассказывали, что прежде наша фамилия была Шаннах, пока англичане не заставили сменить ее.

— Это опасные люди.

— Некоторые из них плохие, — она говорила с жаром, — а некоторые нет. Кое-кто просто предан Моуэтту. Среди них есть мерзавцы, но Фрэнк не из таких. Это старший сын Мака. Если бы не Фрэнк… — Она помолчала. — Фрэнк другой. Ему хочется завести свое ранчо. Это хороший человек, надежный, но он слушается отца. И он совсем по-отцовски относится ко мне…

Они сидели молча, слушая мягкий шелест осиновых листьев. Чантри выпил кофе и протянул чашку Марни. Она вновь наполнила ее. Кофейник стоял на углях. Оуэн опустился на колени перед очагом и подбросил в огонь еще пару поленьев. День пошел на убыль, и Марни вскоре должна была уехать. Если она задерживалась надолго, ее могли хватиться.

— Проклятая человеческая глупость, — произнес Чантри в раздражении. — Никто толком не знает, что же здесь на самом деле лежит. Двое отправились из Мексики на север. Это были Чантри и Моуэтт. Они везли с собой нечто, что Чантри считал очень важным. Здесь они перезимовали, а потом Моуэтт, согласно рассказам одних, умер. Другие утверждают, что его убили. Третьи считают, что с этого и возникла вражда. Говорят, она пошла, когда Моуэтта обвинили в том, что он бросил Клайва. Это было давным-давно. С каждым годом слухи все росли, и наконец дело дошло до сокровищ. Из-за веры в эти сокровища начали гибнуть люди.

— Но вы не верите в них?

Он покачал головой:

— Марни, я просто не знаю. Клайв был близок нам всем, его интересы могли быть интеллектуальными, историческими — любыми такого же рода.