— Мы его купим, — вдруг решительно сказал Кирка. — Только через неделю. Ну от силы — десять дней. Только вы никому не продавайте, подождите, пожалуйста.

— Все! Уговор есть уговор, — сказал Иван Николаевич и протянул нам руку. Мы попрощались и выскочили на улицу.

На Лиговке дул встречный ветер и бросал в лицо колючую снежную крупку, но мне было жарко.

Когда мы пришли, я уселся на скамейку в чулане и спросил растерянно:

— Ну, что будем делать?

— Что… вот, прощайся, — и Кирка взглядом указал на шеренги книжных корешков на полках.

Я не понял и удивился.

— Ведь их надо будет продать, — сказал Кирка грустным голосом.

Потом я сидел над листком бумаги, а Кирка диктовал мне названия и годы изданий. Тут не обошлось и без споров. То Кирка не хотел продавать какую-нибудь книгу, то — я. Но в конце концов мы пришли к соглашению и со списком отправились к Петру Борисовичу.

Старый букинист встретил нас приветливо.

— Здравствуйте, здравствуйте. Что-то давненько вы не появлялись, — улыбнулся он.

Кирка протянул список.

— Вот, посмотрите, пожалуйста, что из этого можно продать.

— Ну-с, давайте посмотрим, — Петр Борисович стал читать список. Мы молчали. Я все время следил за выражением лица старого букиниста. Он то щурился, то удивленно поднимал бровь, и я думал, что ему трудно разбирать мои каракули. Вот, наконец, Петр Борисович прочел весь список, положил его на свой стол и поднял глаза.

— Вы, похоже, свою библиотеку распродаете? — удивленно спросил он.

Врать было неохота, и я брякнул:

— Да, очень нужны деньги.

— Деньги… Да-с, — задумчиво пробормотал Петр Борисович, потом зорко глянул на нас. — А с книгами не жаль расставаться?

Я хотел сказать, что нет, но вдруг понял, что мне действительно жаль наших книг, таких знакомых и привычных на самодельных полках в чулане; книг, за чтением которых мы столько думали, огорчались, радовались, спорили… Я не ответил Петру Борисовичу и опустил голову. Промолчал и Кирка.

— А на что вам, позвольте полюбопытствовать, деньги? Неужто есть что-то привлекательнее книг? — спросил Петр Борисович.

— Мы мотоцикл хотим купить, только вот не хватает, — ответил Кирка.

— Что-что, мотоцикл?.. Да-да, понимаю. — Петр Борисович улыбнулся. — Будь я помоложе, наверное, тоже не устоял бы. Ну, что ж, приносите вот эти, — он быстро поставил карандашом «галочки» в списке. И мы побежали увязывать книги.

Через неделю, сразу после школы, мы помчались к Ивану Николаевичу. Кирка нажал кнопку звонка и прикусил нижнюю губу.

— А вдруг продал уже? — срывающимся шепотом спросил я.

Кирка только дернул плечом.

Мы напряженно прислушались к тишине за дверью квартиры, наконец расслышали шаги. Дверь распахнулась.

— А, пришли, — сказал Иван Николаевич и улыбнулся. — Я уж думал-гадал, куда это вы запропали. Ну, проходите, — он отступил, и мы вошли в переднюю.

— Маша, Машенька! — закричал Иван Николаевич в глубь коридора.

Вошла его жена, и мы поздоровались.

— Вот, пришли все-таки, — сказал ей Иван Николаевич.

— Мойте руки, будем обедать, — сказала своим высоким и чистым голосом жена.

Мне не терпелось заполучить мотоцикл, и вообще не хотелось есть, но отказаться я не решился, а Кирка сказал:

— Спасибо, мы уже обедали.