XIV

Итак тамбовская красотка

Ценить умела уж усы

— — — — — — — — —

— — — — — — — — —

Что ж? знание её сгубило!

Один улан, повеса милый

(Я вместе часто с ним бывал),

В трактире номер занимал

Окно в окно с её уборной.

Он был мужчина в тридцать лет;

Штабротмистр, строен как корнет;

Взор пылкий, ус довольно чёрный:

Короче, идеал девиц,

Одно из славных русских лиц.

XV

Он всё отцовское именье

Еще корнетом прокутил;

С тех пор дарами провиденья,

Как птица божия, он жил.

Он спать, лежать привык; не ведать,

Чем будет завтра пообедать.

Шатаясь по Руси кругом,

То на курьерских, то верхом,

То полупьяным ремонтёром,

То волокитой отпускным,

Привык он к случаям таким,

Что я бы сам почел их вздором,

Когда бы все его слова

Хоть тень имели хвастовства.

XVI

Страстьми земными несмущаем,

Он не терялся никогда.

— — — — — — — — —

— — — — — — — — —

Бывало, в деле, под картечью

Всех рассмешит надутой речью,

Гримасой, фарсой площадной,

Иль неподдельной остротой.

Шутя однажды после спора

Всадил он другу пулю в лоб;

Шутя и сам он лег бы в гроб,

— — — — — — — — —

Порой, незлобен как дитя,

Был добр и честен, но шутя.

XVII

Он не был тем, что волокитой

У нас привыкли называть;

Он не ходил тропой избитой,

Свой путь умея пролагать;

Не делал страстных изъяснений,

Не становился на колени;

А несмотря на то, друзья,

Счастливей был, чем вы и я.

— — — — — — — — —

— — — — — — — — —

— — — — — — — — —

Таков-то был штабротмистр Гарин:

По крайней мере мой портрет

Был схож тому назад пять лет.

XVIII

Спешил о редкостях Тамбова

Он у трактирщика узнать.

Узнал не мало он смешного —

Интриг секретных шесть иль пять;

Узнал, невесты как богаты,

Где свахи водятся иль сваты:

Но занял более всего

Мысль беспокойную его

Рассказ о молодой соседке.

Бедняжка! думает улан:

Такой безжизненный болван

Имеет право в этой клетке

Тебя стеречь — и я, злодей,

Не тронусь участью твоей?

XIX

К окну поспешно он садится,

Надев персидский архалук;

В устах его едва дымится

Узорный бисерный чубук.

На кудри мягкие надета

Ермолка вишневого цвета

С каймой и кистью золотой,

Дар молдаванки молодой.

Сидит и смотрит он прилежно...

Вот, промелькнувши как во мгле,

Обрисовался на стекле

Головки милой профиль нежный;

Вот будто стукнуло окно...

Вот отворяется оно.

XX

Еще безмолвен город сонный;

На окнах блещет утра свет;

Еще по улице мощеной

Не раздается стук карет...

Что ж казначейшу молодую

Так рано подняло? Какую

Назвать причину поверней?

Уж не бессонница ль у ней?

На ручку опершись головкой,

Она вздыхает, а в руке

Чулок; но дело не в чулке —

Заняться этим нам неловко.