— О, Лорд Джеггед! Как вы, должно быть, радуетесь своим махинациям.

Лорд Джеггед все еще был в своем утреннем костюме и в высокой шляпе на голове!

— Приношу извинения за тусклое освещение, — сказал он, — Я не мог рисковать, начиная цикл первой недели. Сейчас пока все идет гладко и будет продолжаться вечно.

— Неужели исключена даже малейшая возможность, что все это рухнет? — Амелия в порыве отчаяния забыла о своей врожденной вежливости.

— Исключена, Амелия. Мир существует, потому что он совершенен.

— Я вижу… — она пошла прочь, охваченная безразличием и апатией.

— Есть другой путь, — лаконично сказал Лорд Джеггед. — Как я упоминал, — он элегантно выскочил из лебедя и приземлился около нее, держа руки в карманах и ожидая, когда его слова дойдут до ее сознания, Она медленно обернулась, переводя взгляд с Джеггеда на Джерека, который приблизился к своему отцу.

— Какой?

— Да, Амелия. Он может не понравиться тебе, не говоря о Джереке.

— И все же вы не должны умалчивать об этом, — потребовала она.

— Я и не собираюсь, — он бросил взгляд вокруг себя, вытащил руку из кармана, чтобы дать сигнал лебедю. Аэрокар послушно приблизился к нему. — Но лучше если мы поговорим об этом у меня за обедом. Не откажите в любезности.

Она заколебалась.

— Я устала от ваших недомолвок, Лорд Джеггед.

— Лучше принять решение там, где никто не сможет помешать вам.

Из собора вышел Епископ Тауэр, покачиваясь под тяжестью митры и опираясь на жезл.

— Признайтесь Джеггед, это ваши проделки? — ошеломленно спросил он.

Лорд Джеггед Канари склонился в учтивом поклоне.

— Это было необходимо. Простите, если я причинил вам беспокойство.

— Беспокойство! Бросьте, Джеггед! Это было зрелище! Вы непревзойденный драматург!

— Несмотря на свои восторги.

Епископ Тауэр был бледен, и шутливый тон плохо давался ему. Знакомая полуулыбка мелькнула на красивых губах Джеггеда.

— Все бракосочетания состоялись с подобающей торжественностью?

— Я думаю, да. Был момент, когда я позабыл про все на свете — такая благодарная аудитория.

Из-за нагромождения киосков вышел Герцог Квинский. Он дал сигнал своему оркестру играть, но после нескольких секунд грохота передумал и оркестр умолк, захлебнувшись; супруга Герцога, Сладкое Мускатное Око, изящно цеплялась за его руку.

— Ну, по крайней мере, в церемонию никто не вмешался, призрачный Джеггед, Ускользающий Лорд Времени, хотя раньше без этого не было ни одной вечеринки, — он хихикнул. — Это ваш просчет, Джеггед.

— Я знала и верила, — сказала Сладкое Мускатное Око, смахивая назад черные кудряшки с маленького лица, — что вы не станете портить самый чудесный день нашей жизни, дорогой Джеггед.

Родитель Джерека застыл в сдержанном поклоне.

— Нам пора, — энергично сказал Герцог, — мы отправляемся в медовый месяц на медовую луну — небольшой астероид. Разрешите откланяться.

Амелия обвила шею Герцога руками и прижалась губами к его бородатой щеке, что шокировало Джерека.

— Прощайте, дорогой Герцог. Будьте счастливы. — Потом она расцеловала Сладкое Мускатное Око со словами — Желаю вам долгих лет безоблачного супружеского счастья…

Герцог смутился, польщенный.

— Взаимно, миссис Ундер… Ундер… Карнелиан.

— Карнелиан.

— …вуд.