Почти целый час я вдыхала умиротворяющую атмосферу комнаты, а из моего тела уходило напряжение. Я бы с радостью осталась здесь навсегда. Спустя некоторое время я нашла в себе силы встать и принялась бродить по комнате, заглядывая в буфеты и выдвигая ящики. Фло только на первый взгляд казалась аккуратисткой. В одном ящике серванта лежали сваленные как попало перчатки, в другом — шарфы в страшном беспорядке. Еще в одном были мотки бечевки, старые шнурки, добрая дюжина штепсельных вилок и стопка просроченных облигаций, скрепленных ржавым зажимом.

Зачем-то мне понадобилось разобрать шнурки, и я с головой ушла в работу, распутывая узлы и подбирая пары. И вдруг раздался стук в дверь. Я решила, что это Чармиан, и пошла открывать. Снаружи стояла пожилая женщина, очень худая, с огромной копной волос неестественного красно-коричневого цвета и все еще привлекательным, хотя и изрезанным морщинами, лицом. Поверх лилового мохерового джемпера на ней был жакет из искусственной кожи леопарда и черные гетры. Она с кем-то разговаривала.

— Ты что, не можешь надеть жакет или что-нибудь в этом роде? — сердито спросила она. Послышался приглушенный ответ, который я не разобрала, после чего женщина сказала: — Твои дела пойдут еще хуже, если ты схватишь воспаление легких. — Она повернулась ко мне с печальной улыбкой, обнажая чрезмерно большие вставные зубы. — Эта чертовка Фиона! У нее платье без рукавов, которое едва прикрывает задницу. В такую погоду она загнется. Привет, дорогуша.

Такое ощущение, что в гости к Фло все заходили запросто, без приглашения: женщина бесцеремонно протиснулась в комнату с непосредственностью подростка, хотя ей уже было хорошо за семьдесят. За ней тянулся сочный шлейф дорогих духов.

— Я Бел Эддисон, подруга Фло, — громко возвестила она. — Я знаю, вы Миллисент Камерон. Я попросила Чармиан, чтобы она позвонила мне, когда вы появитесь в следующий раз. Она права. Вы точная копия Фло, и для меня это тем более очевидно, что я знала Фло в юности. Да-а, я просто поразилась, когда вы открыли дверь.

Я уже узнала в ней женщину с фотографии, сделанной в Блэкпуле. Немного странно пожимать руку лучшей подруге Фло, я как будто перенеслась в прошлое, но тем не менее Бел была неотъемлемой частью настоящего.

— Как поживаете? — пробормотала я. — Пожалуйста, называйте меня Милли.

Я еще никогда не встречала таких красивых глаз фиалкового цвета. Накрасила она их, однако, слишком сильно, особенно для женщины своего возраста. Лиловые тени под глазами переходили в креповые веки, создавая эффект треснувшей яичной скорлупы.

— У меня все тип-топ, дорогуша. А как ваши дела? — Бел не стала ждать ответа. Вместо этого она, подбоченившись, с преувеличенным удивлением стала обозревать комнату. — Да вы ни к чему не притронулись. А я-то думала, что увижу голые стены.

— Я составляла план действий, — виновато ответила я, запихивая шнурки обратно в ящик и закрывая его. — Не хотите ли чашечку чаю? — спросила я, когда моя гостья сняла пальто и улеглась на диван, явно намереваясь остаться надолго. Пружины протестующе заскрипели.

— Нет, спасибо, но я не отказалась бы от стаканчика шерри, которое держала Фло, — ответила она. Она говорила не только громко, но и очень быстро, сильным мелодичным голосом, в котором не было и намека на ее возраст. — Мы столько раз сиживали здесь вместе с Фло над этим самым шерри, напиваясь так, что вам и не снилось.

Пьяная Фло как-то не вписывалась в тот образ, который я себе нарисовала, о чем я и сказала Бел, передавая ей стаканчик. Потом я налила шерри и себе.

— Это был ее единственный недостаток, — сказала Бел. — То есть если считать шерри недостатком.