Она ничего не ответила, но плакать перестала. Повисла неловкая тишина. Эсмонд повернулся, чтобы идти.

— Я уезжаю в Лондон вместе с Арчибальдом Сент-Джоном, — сказал он. — Меня не будет несколько дней. Предупреждаю: если я вернусь и обнаружу, что ты сделала что-нибудь, что может расстроить мои планы или каким-нибудь образом осквернить мое имя, то берегись!

До него донесся ее глухой хриплый голос:

— Больше я не сделаю ничего, что могло бы вас расстроить. Всего хорошего.

— До свидания, — отрывисто бросил он и напоследок хлопнул дверью.

После полудня в карете Сент-Джона они выехали в Лондон.

Дела министерства иностранных дел вновь призывали Арчи в Эдинбург, где он собирался продолжить знакомство со своей шотландской чаровницей.

— А знаешь, Арчи, ты — более утонченная натура, чем я? — с ехидным смешком спросил Эсмонд, когда друзья ехали по заледеневшей дороге. — Это потому, что ты видел свою невесту до свадьбы…

Сент-Джон попытался его утешить. Молодая графиня не оставила его равнодушным, такой одинокой, испуганной и несчастной она ему показалась.

— Ничего, Эсмонд, может, все еще образуется, — сказал он. — Не давай себе озлобиться. Монахи же научили тебя властвовать над собой. Постарайся взять себя в руки.

— Ты всегда был добр ко мне, Арчи, но поверь: для меня это страшный удар, — сказал Эсмонд и порывисто прижал ладонь к глазам.

— Ты сделаешь все, как собирался, и выйдешь сухим из воды, — сказал Арчи.

— Но моя жена останется прежней. Такой же, как сейчас.

— Но ведь не исключено, что и это можно исправить.

Эсмонд пожал плечами.

— Посмотрим. Наш старый доктор Ридпат говорил о каком-то гениальном голландце, который сделал чудо-операцию одной даме, которой сумасшедший изуродовал все лицо.

— Мне так ее жаль, твою… м-м-м… жену, — сказал Арчи и закашлялся.

Эсмонд отвернулся к окну. Мимо проплывала заснеженная пустыня. При воспоминании о Магде его терзали противоречивые мысли. Что ни говори, она была очень молода и свежа. Несмотря на то сильное опьянение, он хорошо разглядел, какие у нее нежные плечи, каким красивым было бы лицо, если бы не шрамы… Ее чистое, девственное тело, мерцающее в свете свечей, так и стояло у Эсмонда перед глазами. А как она бросилась на него сегодня днем — настоящая дикая пантера! И это ее увлечение «Дневниками Пепписа». Уж в чем, в чем, а в самообладании и уме его жене не откажешь…

К черту! К черту все! Его уже тошнит от всего этого, он уже сам, как больной!

Неожиданно он сказал:

— Мне надо уехать, Арчи. Надолго уехать, пока не закончится вся эта история с сифилисом.

— Ты уверен, что за твоей женой как следует присмотрят?

— Думаю, да, — с трудом выдавил Эсмонд.

— И куда ты поедешь?

— Прежде мне надо сходить вместе с тобой к лорду Честерману — хочу немного поработать на благо родины.

Арчи удивленно вскинул брови. Джеймс Честерман был главным лицом всего министерства иностранных дел. Насколько известно Арчи, он приходился Эсмонду каким-то дальним родственником. Но еще больше Арчи удивился, когда узнал, чем Эсмонд хочет заниматься.

Оказывается, он рассчитывал с помощью Честермана устроить себе должность в Брюсселе. Несмотря на полное отсутствие опыта — Эсмонду никогда не приходилось служить, — он был хорошо образован и умен. Арчи не сомневался, что его друг справился бы с такой работой.

После удачи в сражении при Рамильи герцог Мальборо укрылся во Фландрии. Антверп, Остенде, Дендермон сдались союзным войскам.