— Естественно. — Краткая усмешка промелькнула на лице капитана. — Как рассчитаем время?

— Я хочу устроить ночную вылазку. Не столько ради прикрытия — ведь у нас нет способа посадить боевой десантный катер незамеченным, — сколько потому, что это единственное время, когда все клоны собраны вместе на небольшой площади. Днем они все расходятся по игровым комнатам, спортплощадкам, бассейну и так далее.

— И по учебным классам?

— Нет, не совсем. Их не учат ничему сверх минимума, необходимого для жизни в обществе. Если клон умеет считать до двадцати и разбирать буквы, так больше им ничего и не надо. Мозги на выброс. — Вот еще почему он понял, что отличается от остальных. Самый настоящий учитель преподавал ему основы того, в чем он затем разбирался по многочисленным обучающим программам. Он тратил целые дни, добиваясь снисходительной похвалы от компьютеров. Они — не то, что его комаррские учителя впоследствии, — могли бесконечно повторять одно и то же и никогда не наказывали его, не сыпали проклятьями, не впадали в бешенство, не били его и не заставляли заниматься физическими упражнениями до тех пор, пока его не рвало или он не терял сознание… — Но несмотря на все это, клоны подбирают удивительно много информации. В основном — из своих головидео-игр. Это умненькие детишки. Их прародители чертовски редко бывают тупы — а как же иначе они накопили бы достаточное состояние, чтобы заплатить за такого рода продление жизни? Они, может, и безжалостны, но никак не глупы.

Торн прищурил глаза, словно разбирал изображение на части, удаляя один слой за другим и изучая макет. — Итак, дюжина дендарийских десантников в полном вооружении будит посреди ночи пятьдесят-шестьдесят крепко спящих ребятишек… они знают, что мы появимся?

— Нет. Кстати, удостоверьтесь, что солдаты понимают: клоны выглядят не совсем детьми. Мы забираем их на последний год развития. Большинству из них десять или одиннадцать лет, но из-за ускоренного роста они обладают телами подростков лет семнадцати-восемнадцати.

— Неуклюжие?

— Вовсе нет. Они находятся в превосходном физическом состоянии. Чертовски здоровые. Именно по этой причине их не держат в баках до самого момента трансплантации.

— А они… знают? Знают, что с ними должно случиться? — спросил Торн, задумчиво нахмурив лоб.

— Нет, этого им не говорят. Они слышат лишь самую разнообразную ложь. Что они находятся в особой школе по соображениям безопасности, ради их спасения от некой странной угрозы. Что они — всяческие принцы и принцессы, наследники богачей, отпрыски военных. И что скоро в один прекрасный день их родители — или тетушки, или послы их страны — приедут забрать их навстречу ослепительному будущему… И вот, разумеется, наконец появляется кто-то улыбающийся, подзывает к себе от их товарищей по играм, и говорит, что сегодня настал тот самый день, и тогда они бегут… — он сделал паузу, сглотнув, — … хватают свои вещи, хвастаются перед друзьями…

Торн, сам того не замечая, принялся постукивать дистанционным пультом по ладони. Вид у него был бледный. — Представляю…

— И уходят рука об руку со своими убийцами, со всем пылом…

— Прекрати-ка расписывать этот сценарий, если не хочешь заставить меня расстаться с завтраком.

— А ты ведь не первый год в курсе, что такое происходит, — съязвил он. — Отчего такая щепетильность именно сейчас? — Он сглотнул горечь.