|
Гражданская охрана госпиталя не представляет собой особой опасности, и ей понадобится время, чтобы вызвать к себе хорошо вооруженное подкрепление. К этому времени дендарийцы уже уберутся, если смогут заставить клонов двигаться достаточно быстро. Уже задним числом, он проклял себя за то, что там, на Эскобаре, не затребовал два отряда десантников вместо одного. Он мог бы это сделать с той же легкостью, но тогда был поглощен расчетами пассажирской вместимости «Ариэля» и хотел сэкономить жизнеобеспечение для финального бегства. Так много факторов было необходимо уравновесить!
Собственный шлем обрамлял его поле зрения разноцветной путаницей кодов, цифр и диаграмм. Он учил их все, но сейчас они мелькали слишком быстро; к моменту, когда он успевал ухватить взглядом и расшифровать одну, как она уже исчезала, а на ее месте появлялась другая. Он воспользовался советом Торна и, шепотом ругнувшись, приглушил яркость до бледного галлюцинаторного свечения. Слуховые каналы не так мешали: никто не болтал сверх необходимого. Он, Торн и оставшиеся семеро дендарийцев рысцой двинулись за Таурой — она сама просто шагала — меж двух смежных зданий. Переключив шлем на аудиоканалы охранников Бхарапутры, он обнаружил, что те зашевелились. Это были самые первые реплики — «Что за черт!», «Ты это слышал?», «Джо, проверь сектор 4» — и мешанина ответов на них. Дальше будет больше, в этом он был уверен, но не имел никакого намерения дожидаться этого продолжения. За угол. Здесь. Трехэтажное симпатичное белое здание, со множеством растений, декорированных лужаек, с большими окнами и балконами. Не совсем больница, не совсем общежитие — неопределенная, неясная, не выдающая своего предназначения постройка. На джексонианском двусмысленном языке она именовалась «Домом жизни». «Дом смерти. Мой милый старый дом.» Дом был ужасающе знакомым и ужасающе чужим. Когда-то он казался ему просто великолепным. А теперь… меньшим, чем помнился. Таура подняла плазмотрон, перевела его на широкий луч, и запертая стеклянная дверь распалась в воздухе расплавленными оранжевыми, белыми и голубыми брызгами. Дендарийцы метнулись туда, рассыпавшись направо и налево, прежде, чем перестали светиться раскаленные капельки стекла. Один из них занял позицию, позволяюющую держать под наблюдением первый этаж. Обычная и пожарная сирена смолкли: дендарийцы, проходя мимо, навскидку расстреливали источник шума из плазмотрона, — но устройства в отдаленных частях здания издавали отдаленный вой. От автоматических пожарных гидрантов у них на пути было полно пара и грязи. Он побежал, догоняя остальных. Перед ними в коридор вывалился охранник в бхарапутрянской форме — коричневой с розовой отделкой. Выстрелы трех дендарийских парализаторов одновременно уложили его, а луч собственного парализатора охранника, никому не повредив, ушел в потолок. Таура и две дендарийки нырнули в лифтовую шахту, ведущую на третий этаж; еще один десантник двинулся за ними в надежде, что шахта выведет его на крышу. Он повел Торна и оставшихся дендарийцев в фойе второго этажа и затем налево. Двоих невооруженных взрослых — одной из них была женщина в ночной рубашке, натягивающая платье, — свалили в тот же миг, как они показались в коридоре. Здесь. За той двустворчатой дверью. Она была заперты, и кто-то бился в нее изнутри. — Мы выломаем дверь, — крикнул Торн находящимся по ту сторону. — Отойдите прочь, чтобы вам не причинили вреда. — Удары прекратились. Торн кивнул. Солдат перевел плазмотрон на узкий луч и срезал металлический язычок замка. Пинком Торн выбил дверь, она распахнулась. Светловолосый юноша отступил на шаг, в изумлении уставившись на Торна. — Вы не пожарник! За спиной блондина коридор заполнила толпа высоких парней. Себе самому ему не пришлось напоминать, что это — кучка десятилеток, но в восприятии остальных десантников он не был так уверен. |
