— Ты не можешь попросить их у отца?

— Нет, не могу! — обиделась Эмма. Потом раскаялась. Не самый подходящий момент, чтобы ссориться. — Я не хочу, — уточнила она.

— Зачем она поехала в Неаполь?

— Сколько вопросов! Я просто хочу знать, ты можешь мне помочь или нет. Если нет, я сама справлюсь.

— Каким образом?

— Пойду в магазин, где покупают золото. Я видела много таких в Риме.

— Они тебя обманут. Дадут тебе самое большое пятьдесят евро. Они воры.

— А ты кто?

Она не сдержалась. Она разозлилась и затевала ссору. Эмилиано обладал способностью выводить ее из себя как никто другой в мире.

— Я тот, кто спит на диване.

— Что ж, спокойной ночи!

Эмма почти положила трубку, когда вдруг услышала его веселый смех.

— Почему ты смеешься?!

— Я представил, какая ты красивая.

Эмма улыбнулась. Почти против воли.

— Увидимся завтра, во второй половине дня. Я позвоню тебе и скажу, где. Цепочку не забудь.

— А… хорошо…

— Спокойной ночи, Эмма.

Эмилиано нажал на кнопку, не дожидаясь ее ответа. Вытянулся на диване и снова рассмеялся, медленно скатываясь в сон без снов.

— Тебе нравится здесь? — спросил Ансельмо, кивнув на деревянную постройку в нескольких шагах от моря.

Грета поднялась по двум ступенькам и осторожно ступила на пол из досок, покрытых белым налетом морской соли. Они казались вполне прочными. Дом примыкал к высокой скале, а перед ним был пустой берег и волны, покрытые лунными крапинками.

— Нравится.

Она села прямо на деревянный пол и сняла с плеч рюкзак. Он еще не коснулся белых от соли досок, как у Ансельмо зазвонил телефон.

— Твоя мать.

— Я не хочу с ней говорить, — сухо ответила Грета.

Она ненавидела мать. За то, что та все эти годы скрывала от нее письма, за то, что заставила поверить, что отец забыл о ней. А он не забыл и писал ей, не получая ответа. Ансельмо отключил телефон, не задавая лишних вопросов. Он понимал, что чувствует Грета. Ему не нужны были объяснения. Он поднялся на деревянный настил и молча сел рядом с ней. Грета обхватила руками колени. Она не хотела думать о матери. Не сейчас.

Прибой накатывал на берег, осыпая его серебристым жемчугом брызг и унося все мысли далеко в морскую тьму, раскинувшуюся до самого горизонта. Грета доверила прибрежным волнам свою печаль, и Серена с ее ложью исчезла на дне Неаполитанского залива.

— Все хорошо? — спросил Ансельмо.

— Да.

Хорошо. Ей было хорошо. С ним рядом и с ветром вокруг.

Они будут спать здесь. Одни. В первый раз. Всю ночь до рассвета. Она почувствовала тепло Ансельмо на своих сомкнутых руках и ногах. Если она сейчас посмотрит ему в глаза, сердце в ее груди разлетится на куски и она взорвется в ночи, превратившись в звездную пыль. Поэтому лучше смотреть на звезды.

— Они кажутся такими близкими, — робко шепнула Грета.

Ансельмо поднял глаза в небо:

— Точно.

— Как будто их можно коснуться рукой.

Шум ветра, гул моря.

— Я как-то дотронулся до одной.

Грета посмотрела на него недоверчиво:

— Правда?

— Нет. Вру.

И он поцеловал ее.

— Зато я касался прекрасной родинки, — добавил Ансельмо, положив палец на черную точку в центре ее подбородка.

Сердце в ее груди разлетелось на куски, и она взорвалась в ночи, став звездной пылью.