— Куда посмотрим! На закрытую дверь? — Лина едва сдерживала слезы. — Не думала, что после операции на сердце моя жизнь окажется НАСТОЛЬКО короткой. Для чего тогда были все мои мучения, ограничения и переживания? Чтобы через несколько месяцев алчный преступник укокошил нас в своем пафосном кабинете, набитым антикварной мебелью. А потом вывез в лес и закопал при помощи своих бандитов? Кстати сказать, Корецкий неплохо придумал закрыть нас именно здесь: с кожаной мебели черного цвета кровь легко смывается.

— Как ты думаешь, куда он пошел? — спросил Башмачков, чтобы хоть немного отвлечь Лину от мрачных мыслей.

— Ты еще не понял это, мой милый болтунишка? — саркастически усмехнулась Лина. — Сейчас Корецкий вышел на улицу, чтобы мы ничего не услышали, и звонит любезным твоему сердцу гангстерам. Каким-то другим Толику и Корявому, поскольку тех, первых, твой друг Колян уже законопатил в кутузку. Видимо, Корецкий об этом еще ничего не знает. А вот как раз сейчас и узнает. На их место встанут другие. Я уверена, что в рукаве у этого типа есть еще пяток таких же братков. Эти милые ребята вскоре примчатся сюда на очную ставку с нами. Спешу тебя предупредить, господин писатель: хэппи энд в этом триллере не предусмотрен.

— Блин, да сколько можно попрекать меня! Я же ради тебя старался, ради твоего гребанного «расследования».

Писатель, верный законам стилистики, изобразил руками в воздухе кавычки, подчеркнув, что никогда не относился к расследованиям Лины всерьез.

— Ха-ха-ха! — истерически расхохоталась Лина. — Если бы не ты, то мое расследование не закончилось бы столь плачевно. Ты вообще никогда не любил меня, а только терпел. Потому что я не мешала тебе писать твои гребанные «шедевры». — Лина саркастически взглянула на бойфренда и тоже изобразила руками кавычки, подчеркнув, что никогда не рассматривала Башмачкова как серьезного писателя.

Башмачков вмиг стал пунцовым и заорал:

— Хочу, блин, немедленно выбраться отсюда? Не могу даже дышать с тобой одним воздухом! Ты никогда не понимала меня, недалекая женщина! Литературное творчество — удел избранных. А твои «Веселые Утята» … Тоже мне искусство! Фигня все это, детский утренник, художественная самодеятельность! Фу-фло! Фу-фло, я сказал!

Башмачков рассвирепел и со всей дури топнул ногой под столом…

Пленников оглушил резкий звук, вмиг наполнивший кабинет. Лина зажала ладонями уши, но оглушительный вой в первую же секунду проник в голову и словно разрезал мозг на мелкие части. Сильнее этого звука оказался только крик Башмачкова:

— Ура! Линка! Это же сирена! Охранная сигнализация! Сейчас сюда менты приедут!

— Лишь бы только этот упырь не развернул их обратно и не сказал, что он нажал кнопку по ошибке, — в ответ прокричала ему Лина.

Словно в ответ на ее слова, дверь кабинета открылась, и на пороге нарисовался антиквар. В одной руке у него был чайник, а в другой — ключи.

— Ой. а я вас случайно запер, — прокричал антиквар и широко улыбнулся, — извините, дурацкая привычка хранителя лавки древностей. — Вы, наверное, случайно кнопку нажали, пока я чайник ставил, — вновь завопил он, стараясь перекричать вой сирены. — Позвольте, милые мои, я отключу сигнализацию.

Лина с Башмачковым не стали дожидаться, пока антиквар вылезет из-под стола. Они выхватили свои телефоны, по-прежнему лежавшие в шкатулке за дверью, промчались быстрее ветра по длинному коридору и почувствовали себя в безопасности лишь тогда, когда очутились на улице.

— Полиция? — заорал Башмачков в телефон. — Срочно подъезжайте к антикварному салону, адрес я сейчас продиктую.