Снег сыпал то гуще, то реже, но разглядеть поле предстоящего боя было возможно. Бронепоезд медленно пыхтел в трех километрах от позиций танкистов. Параллельно рельсам тянулась шоссейная дорога, по которой шли на Парпач колесные и гусеничные машины. Выдвинувшийся вперед Низкохат насчитал в колонне до полусотни грузовиков, полтора десятка легких броневиков, пяток самоходок на базе трофейных БТ и несколько легких танков чехословацкого производства. Еще два танка непонятного типа стояли на платформах бронепоезда.

Не поверив, Алексей долго всматривался и убедился, что так и есть — над бортами передней тележки выглядывали корпус и башня характерной формы — безусловно, это был американский «Грант». Казалось, в один состав наскоро собрали все бронированные вагоны, какие попали под горячую руку сумрачного германского гения: бронированные платформы для пехоты и полевых пушек, разнотипные вагоны с танковыми башнями, зенитными пушками и пулеметами, громоздкие вагоны-сейфы, прицепленные по сторонам от паровоза. На двух секциях поезда были установлены по две башни от Pz.IV старых модификаций — с короткоствольной пушечкой, а на переднем «сейфе» Часов с удивлением опознал башни от старого Т-34 и БТ-7. В любом случае, такая артиллерия ИСам была не страшна, хотя могла сильно попортить кровь танкистам на Т-26, пехоте и кавалеристам.

Между тем бронепоезд остановился, не доезжая озера. Расстояние было слишком большим для стрельбы прямой наводкой, а по-другому танкисты умеют плохо.

Автомобили мотобригады тоже тормозили на восточном берегу Парпача. Солдаты разворачивали орудия, пехота строилась в ротные колонны.

— Раппопорт! — позвал Алексей. — Разбей эту ржавчину на рельсах, а потом — беглый огонь по скоплению живой силы.

Первый же залп батареи накрыл мишень. Два столба огня и снега взметнулись перед вагонами, один снаряд упал с перелетом, один попал в большой вагон с танковыми башнями. Не дав противнику опомниться, пушкари стреляли без перерыва, подожгли два вагона и повредили паровоз. Бронепоезд дал задний ход, выходя из-под обстрела, но снаряды все равно попадали в крепость на рельсах. Ответный огонь по стоявшим на возвышенности орудиям был неточен и вовсе прекратился, когда командир батареи собственноручно всадил бронебойную болванку под башню Pz.IV. Судя по вспышке, сдетонировали боеприпасы, и рвущиеся волю раскаленные газы разворотили весь вагон.

Восхищенный Заремба спросил Алексея:

— Правду говорят, что Борис — профессор математики?

— Брехня. — Часов отмахнулся. — Перед самой войной в аспирантуру поступил. И не математик, а что-то вроде астронома. Но все цифры и формулы в голове держит и без арифмометра данные для стрельбы вычисляет.

— Здорово стреляет, — начальник штаба уважительно посмотрел на высокого грузного командира батареи. — Только не пойму, на хрена астроному математика нужна… Звезды пересчитывать, что ли?

— Наверное. Я тоже не понял. — Часов пожал плечами и снова поднес бинокль к глазам. — Он странные вещи рассказывал про свою работу — что-то вроде философских проблем астрономической физики. Говорит, есть такая загадка — звезды разбегаются. В общем, муть зеленая.

— Не знаю, как звезды, но румыны попали под обстрел и не разбегаются, — задумчиво заметил Заремба. — Вот действительно загадка…

Изменив прицел, ЗиСы послали осколочно-фугасные залпы по разворачивавшейся мотопехоте.