|
— А ты как хотела? На заразу и зараза лезет! — сочно расхохотавшись, сказала Грызиана. Студия мало-помалу заполнялась массовкой, в обязанности которой входило радостно вопить и хлопать в ладоши при появлении ведущих и далее по сигналу. Два дюжих ведьмака из отдела технического обеспечения протащили обмотанный цепями гроб со следами влажной земли. Шедший позади ведьмак нес лопату. Вид у всех троих был деловой и замотанный. В гробу кто-то ворочался и гулко кашлял. — Ну как тебе тут? После Тебе-сдохса, а? — хохотнул Гломов. Ему лично ничего не мешало уплетать бутерброды. Таня пожала плечами. — Все дело в привычке. Через недельку и я бы освоилась, — сказала она, проводя рукой по полированному боку контрабаса. Гуня не спорил. Он ел. Делать же два дела сразу Гломов не умел. Все-таки был не Юлий Цезарь. — Слушай! У вас же на передаче настоящие мертвецы? — спросила его Таня, вспомнив о чем-то. — М-м-м… Да… — с набитым ртом промычал Гуня. — А как Гробыня с ними разговаривает? С мертвецами же нельзя. — Ты чего, ни разу не смотрела, что ли? А, ну да… Короче, там бронированное стекло, вроде колпака. Мертвецы по одну сторону, Грызиана и Гробка — по другую. И потом вопросы они задают не напрямую, а уклончиво: «А не знают ли ботинки товарища Сталина, почему он позволил германским войскам перехватить инициативу в первый месяц войны?» Или: «Что волосы Клеопатры думают о любви? Должна ли девушка изменить юноше из мести, если юноша изменил девушке?» — пояснил Гломов. Он почесал недоеденным бутербродом лоб и радостно сказал: — Хочешь прикол? Гробка до того привыкла, что теперь и дома иногда говорит: «А не знают ли зубы Гуни Гломова, какого фига они сожрали всю копченую колбасу и ничего не оставили мне, любимой?» — Слушай, а вы с Гробыней когда-нибудь ссоритесь? — спросила Таня с внезапным интересом. Ей хотелось понять, как это происходит у других. Ей самой, когда она ссорилась с Ванькой, казалось, что мир перевернулся. Гуня перестал жевать, что в его варианте говорило о сильном замешательстве. — Да, было один раз довольно сильно… Она на меня накричала, я на нее. Ну и пошло-поехало! Всю мебель в доме сокрушили, всю посуду перебили. Входную дверь я и ту в куски разломал. И вот стою я с обломками стула в руках, а Гробыня лежит на кровати вниз лицом и у нее дрожит спина. Мне кажется, что ничего уже не срастется, все потеряно. И тут я вдруг вижу, что она выуживает между кроватями упавшую расческу… Дурдом, короче… Как с ней после этого ссориться? * * * Съемки затянулись и завершились лишь к семи вечера. Таня услышала, как Грызианка в студии громко проклинает всех за окончание съемок. В ее варианте проклятия означали благодарность. Погасли софиты. Трусливо закрывая руками лицо, промчался сглаженный оператор, покрытый бородавками размером с кулак. Целеустремленные ведьмаки утащили гроб. В гробу кто-то устало пыхтел и устраивался на ночь. Отвечая на ходу на звонки двух зудильников, прошла куда-то недовольная Грызиана Припятская. Наконец появилась Гробыня и, ободряюще помахав Тане и Гуне, отправилась смывать грим. Таня решила, что это еще на час, однако Склепова появилась минуты через две. — Ну всё… потопали из этой помойки! — сказала она бодро. Гуня встал и с хрустом потянулся. Ждать Гробыню ему было явно не впервой. Он даже успел вздремнуть в кресле. |
