|
Вот это - жизнь! Ах, как он ее любит! Цивилизация не имеет ничего подобного в своем узком и ограниченном кругу, сдавленном со всех сторон всевозможными условностями и границами. Даже одежда была помехой и неудобством. Наконец он свободен! Он не понимал до того, каким пленником он был все это время! Как легко было бы вернуться назад к берегу и двинуться на юг к своим джунглям и к хижине у бухты! Он издали почуял запах Нумы потому, что шел против ветра. И вот его острый слух уловил знакомый звук мягких лап и трение огромного, покрытого мехом, тела о низкий кустарник. Тарзан спокойно перепрыгивал по веткам над ничего не подозревавшим зверем и молча выслеживал его, пока не добрался до небольшого клочка, освещенного лунным светом. Тогда быстрая петля обвила и сдавила бурое горло, и подобно тому, как он это сотни раз делал в былые времена, Тарзан прикрепил конец веревки на крепком суку и, пока зверь боролся за свободу и рвал когтями воздух, Тарзан спрыгнул на землю позади него и, вскочив на его большую спину, вонзил раз десять длинное узкое лезвие в свирепое сердце льва. И тогда, поставив ногу на труп Нумы, он громко издал ужасный победный крик своего дикого племени. С минуту Тарзан стоял в нерешительности под наплывом противоречивых душевных стремлений: верность к д'Арно боролась в нем с порывом к свободе родных джунглей. Наконец, воспоминание о прекрасном лице и горячих губах, крепко прижатых к его губам, победило обворожительную картину прошлого, которую он нарисовал себе. Обезьяна-человек вскинул себе на плечи неостывшую еще тушу и опять прыгнул на деревья. Люди на веранде сидели почти молча в продолжение часа. Они безуспешно пытались говорить на разные темы, но неотвязная мысль, которая мучила каждого из них, заставляла их уклоняться от разговора. - Боже мой! - произнес, наконец, бившийся об заклад. - Я больше не могу терпеть. Пойду в джунгли с моим скорострельным ружьем и приведу назад этого сумасброда. - Я тоже пойду с вами, - сказал один. - И я, и я, и я, - хором воскликнули остальные. Эти слова как будто нарушили чары какого-то злого ночного кошмара. Все бодро поспешили по своим комнатам и затем, основательно вооруженные, направились к джунглям. - Господи! Что это такое? - внезапно крикнул один англичанин, когда дикий вызов Тарзана слабо донесся до их слуха. - Я слышал однажды нечто подобное, - сказал бельгиец, - когда я был в стране горилл. Мои носильщики сказали мне, что это крик большого самца-обезьяны, убившего в бою противника. Д'Арно вспомнил слова Клейтона об ужасном реве, которым Тарзан возвещал о своей победе, и он почти улыбнулся, несмотря на свой ужас, при мысли, что этот раздирающий душу крик вырвался из человеческого горла - и из уст его друга! В то время, когда все собравшееся общество остановилось на краю джунглей и стало обсуждать, как лучше распределить свои силы, все вдруг содрогнулись, услыхав рядом с собою негромкий смех, и, обернувшись, увидели, что к ним, перекинув на плечи львиную тушу, приближается гигантская фигура. Даже д'Арно был как громом поражен, потому что казалось невозможным, чтобы с тем жалким оружием, которое взял Тарзан, он мог так быстро покончить со львом, или чтобы он один мог принести огромную тушу сквозь непроходимые заросли джунглей. Все окружили Тарзана, засыпая его вопросами, но он только пренебрежительно усмехался, когда ему говорили о его подвиге. Тарзану казалось, что это все равно, как если бы кто стал хвалить мясника за то, что он убил корову. |
