— Карин лишилась чувства реальности из-за пережитого шока. Она, собственно говоря, прекрасная женщина, но не чувствует времени, пространства.

— Я слышал, как Вы ее отругали — я как раз тогда подошел. Меня поразило, что она тогда не ушла.

— Я у нее одна, — коротко ответила Элизабет. — Все остальные ее бросили — кроме одного молодого человека, который обеспечивает уход за ней, но он держится «на заднем плане». Она, разумеется, невыносимая эгоистка, но я думаю, что это лишь оболочка.

— Весьма вероятно. Хотите, я ее как-нибудь обследую? Я имею в виду, ее психическое состояние.

— Да, спасибо, я была бы глубоко вам благодарна — при условии, что вы не поместите ее в сумасшедший дом, потому что там она провела слишком много времени в одиночестве. Но тот, кто нанял меня присматривать за этой дамой, утверждает, что нельзя воскрешать ее память. Он считает, что это ее убьет.

— А что произошло?

Элизабет пожала плечами.

— Бог его знает. Ну что же такое творится, неужели некому заняться этими бездомными? Они вон бесцельно бродят вокруг и убиваются от горя!

— Это не наше дело.

— Я понимаю, но если бы у нас было хоть какое-нибудь место под крышей, куда бы мы могли отнести раненых!

— А где его искать?

Она взглянула на происходящее вокруг. Маленькие, жалкие лачуги, которые еще были обитаемы…

— Хороший вопрос.

Карин Ульриксбю вернулась, гордо и милостиво передала три старые простыни. Доктор тепло поблагодарил и похвалил ее. Карин сияла от радости.

«Разумный мужчина, — подумала Элизабет, обрадовавшись, что делит теперь бремя забот о раненых с профессионалом. — Но ее я не пойму. Я грубо отругала ее, а она вернулась! Я ничего не понимаю!»

И вдруг над своей головой Элизабет услышала голос. Сердитый, недовольный голос.

— Чем это ты здесь занимаешься?

Они подняли головы и увидели разъяренного, как бык, Вемунда Тарка.

— Что ты имеешь в виду? — столь же воинственно спросила Элизабет.

— Это ты вытащила сюда Карин?

— Госпожа Карин оказала нам неоценимую помощь, — коротко сказал доктор. «Спасибо», — подумала Элизабет.

Виновница разговора слышала эти слова и сияла, как солнце. Она была окружена детьми, которые хотели пощупать ее изысканную одежду, и она с гордостью демонстрировала свою юбку.

Вемунд враждебно посмотрел на доктора и продолжил более тихо:

— Ей же нельзя быть среди людей. Представьте себе, что она встретит знакомого? Или какой-то знакомый увидит ее?

Элизабет так устала, что особо не взвешивала свои слова.

— Хватит там стоять и мелочиться, лучше бы взялся за дело и начал нам всем помогать! Тоже мне, называется, здоровый, крепкий мужик!

Вемунд напряг губы, чтобы с них не сорвались ругательства, осознавая правоту ее слов. Но в этот момент Карин увидела, кто пришел, и подошла к ним, шлепая по грязи.

— Ну наконец, теперь есть, с кем поговорить, — защебетала она. — Элизабет так занята, и к тому же она так плохо себя со мной вела. Очень плохо, за что я объявила ей выговор, который она заслужила. Но я ее простила. Вемунд, я здесь помогала! И этот очаровательный доктор сказал, что я молодец!

— Хорошо, — проворчал Вемунд равнодушно.

Он спросил у Элизабет, чем он мог бы ей помочь, но она прогнала его на тяжелые работы. Там он мог бы принести больше всего пользы.

Он кивнул головой.

— Только поглядывай за Карин, — попросил он.

— Хорошо, — сказала Элизабет.