Он остановился, держа руку на дверной ручке. «Нет! Так плохо я не могу им сделать им, тем, которых я люблю больше всех! Я должен оставаться в стороне. Должен убраться. Ради них и ради самого себя.

Но сначала мне необходимо уладить еще один вопрос, касающийся Мандрупа и его странных манипуляций с кассой компании. Я уже обратился к властям, поэтому пока я не могу исчезнуть».

Он использовал мошенничество своего родственника как предлог для того, чтобы еще раз посмотреть на Элизабет. Быть рядом с ней, слышать ее голос, чувствовать ее запах.

На следующее утро Элизабет настояла на том, чтобы проводить Вемунда до самого дома. Чтобы убедиться, что его в кустах не подстерегает какой-нибудь подонок, как она выразилась.

Вемунд, исполненный внутреннего отчаяния, молча шел рядом с ней. Он был не в силах даже посмотреть на нее — таким сильным было его желание. С каждой минутой оно становилось все более сильным, интенсивным.

«Боже мой, как же это закончится?» — думал он.

Еще издали они заметили, что кто-то ждал их у дома.

— Лиллебрур, — сказал Вемунд.

— Тьфу ты, — вырвалось у Элизабет. Вемунд строго посмотрел на нее. «Еще чего! Мне его брат должен нравиться», — подумала она, возмущаясь.

— О нет, Вемунд, — услышали они голос Лиллебрура. — Ты что, ночевал в доме моей нареченной? Потому что в таком случае…

— Не болтай чепухи, — оборвал его Вемунд. — Что тебе угодно?

Он не намеревался быть столь грубым. Но Лиллебрур с издевкой продолжал:

— Если мне будет позволено позаимствовать собственную невесту, то наша дорогая матушка хотела бы переговорить с Элизабет о мероприятии в субботу. Это будет костюмированный бал в духе королевского двора.

— С масками? — недовольным голосом спросил Вемунд. — Это может быть опасным!

— Нет, матушка этого не желает. Особенно после того случая, когда кто-то проник в дом. Но она хочет, чтобы Элизабет была прекрасно одета.

— Ты придешь? — спросил он, обращаясь к ней.

Она чувствовала себя не в своей тарелке, пыталась заручиться поддержкой Вемунда, но тот закрылся в своей угрюмости, преследовавшей его все утро. Ни одного разумного слова она от него не услышала. Поэтому она незаметно вздохнула и кивнула Лиллебруру. Она придет, но не будет облачаться в какой-нибудь смешной костюм. Теперь госпоже Тарк придется точить свои когти для столкновения с другой сильной волей. Элизабет Паладин из Людей Льда!

По пути через рощи, лес и парк они с Лиллебруром обсуждали вопросы, на которые она его с умыслом выводила.

— Ах да, Вемунд, — вздохнул Лиллебрур. — Он так сильно изменился! Я помню его как исключительно доброго и замечательного старшего брата, к которому я всегда мог обратиться со своими заботами. Понимаешь, у нас было прекрасное детство.

Мы боготворили мать, как будто посланную нам с небес. И отец всегда был таким внимательным, уделял нам так много времени. Но Вемунд неожиданно изменился и покинул дом. Бедная матушка ничего не поняла — она так несчастна, скажу я тебе. Вемунд поступил очень несправедливо, без объяснений исчез, зная, как тяжело у матери складывалась жизнь…

— Вот как? — насторожилась Элизабет.

— Ее первый брак.

— Я об этом ничего не знала. Вемунд об этом мне не говорил.

— Не говорил? Ему следовало бы поведать об этом. О том, какие круги ада она прошла со своим первым мужем. Насколько я знаю, он был душевнобольным, потому что это перешло по наследству…

У Элизабет усилилось сердцебиение.