– А что? – не смутился тренер. – Не помню никакой девушки. Вдруг вы ее выдумали? Может, у вас с головой плохо!

– Это у тебя сейчас будет с головой плохо. Ей всегда плохо, когда на ней шишка! – Истон погрозил тренеру палкой, и в кои-то веки я с ним был полностью согласен.

Мне было важно найти Аделиту как можно быстрее. О причинах можно поговорить потом, а в идеале спросить, что случилось, у нее самой. Я теперь двигался не так быстро, как в первый раз, цепким взглядом окидывая окружающее пространство. Не могла же она исчезнуть бесследно!

Ярко-голубой комбинезон Аделиты я заметил примерно в середине пути, внизу на склоне, и кинулся туда, не отдавая себе отчета, с какой скоростью несусь. Сердце колотилось в груди, и я всеми силами отгонял дурные мысли. Лыжные палки моей помощницы разлетелись по склону, одна лыжа была сломана, а сама девушка лежала в нелепой, неестественной позе. На длинных светлых ресницах серебрился иней.

«Только бы была жива!» – стучало в голове, когда падал рядом с ней на колени. Кто падал на колени в лыжах, знает насколько это неудобно, но меня сейчас это не волновало. Меня вообще не волновало ничего кроме Аделиты.

Я осторожно взял ее за руку и проверил, бьется ли пульс. Жива. Поднимать ее было невероятно страшно, но и оставлять здесь нельзя. Она и так уже была бледной, губы посинели от холода, а тонкие запястья над рукавицами казались ледяными, когда я пытался нащупать вену. Пока я размышлял, Аделита распахнула глаза и с трудом сфокусировала на мне туманный взгляд.

– Ты меня спас… – улыбнулась она и, кажется, снова собралась отключиться.

Но я не собирался позволить ей это сделать. Сонное беспамятство крайне опасно в таком состоянии.

– Конечно, спас, – хмыкнул подоспевший брат. – Ты у него работаешь. Знаешь, какой он штраф заплатит, если ты на работе откинешься?

Аделита

Перед внутренним взором летали снежинки, и мне совсем не было холодно, я словно парила в мягком облаке. Но почему-то четко знала, что необходимо проснуться, несмотря на умиротворение. В висках стучало беспокойство. Словно кто-то тряс за плечо, вырывая из зимнего небытия.

Я медленно открыла глаза, с трудом возвращаясь в реальность. Увидела перед собой обеспокоенное лицо Вестейна, почему-то совсем не удивилась и пробормотала, еще частично находясь в бессознательном состоянии:

– Ты меня спас…

Наверное, эта констатация прозвучала по-идиотски, но я действительно была рада этому обстоятельству и знала: найти меня мог только он. Ну и, может быть, Шушанна, хотя я слабо представляла шиншиллу, которая в зубах тащит меня по сугробам.

Вестейн улыбнулся, и в его глазах промелькнуло облегчение. Он что, правда за меня волновался? Это было очень и очень приятно.

Я смотрела в его потемневшие глаза и понимала, что счастлива. Счастлива, что жива, что работаю у него, что спас меня именно он и больше мне ничего не грозит. По крайней мере, в этот момент. Надо было так много ему рассказать, но я не могла, потому что находилась словно в трансе. Вестейн был так близко и такой красивый, что я просто начинала плыть. Хотя, может быть, я плыла потому, что сначала пролетела много метров по склону, а потом неизвестно сколько валялась в отключке? Как, однако, удар по голове добавляет девушкам романтичности…

– Конечно, спас! Ты у него работаешь, знаешь, какой штраф он заплатит, если ты откинешься на работе?

Истон! Ну кто, как не он, мог испортить такой момент?!

Я злобно на него зыркнула, а он заржал. Вестейн вздрогнул, приходя в себя, и отстранился. Волшебство момента было нарушено, и мне стало одиноко и холодно. Я поняла, что у меня ноет левая лодыжка, кружится голова и окоченели ноги и руки. А еще мне стало ужасно обидно оттого, что Истон, вероятнее всего, прав.