— Не предавайтесь ложным надеждам, барон, — продолжал Ник Картер, повысив голос, — вы зашли настолько далеко, что не можете рассчитывать на снисхождение. Если вы будете упрямиться, то будете в качестве иностранца переданы в распоряжение вашего посольства, а вы прекрасно знаете, с какими это будет сопряжено последствиями для вас. Даже в Японии шпионов не любят, тем более если они настолько неловки, что попадаются. Насколько мне известно, такая неловкость искупается харакири. Вас ближайшим пароходом отправят в Токио, там с соблюдением обычных церемоний преподнесут вам кривую саблю, и вы будете иметь удовольствие распороть себе живот.

Пленник содрогнулся. Он с ненавистью и злобой взглянул на Ника Картера.

— А что будет, — проговорил он, — если я выдам то, что вы называете признанием моей вины?

— Если вы выполните мое требование, — ответил Ник Картер, — то никто не будет знать о том, что было сегодня ночью. Ваше письменное заявление будет присоединено к секретным документам, относящимся к вашей нации, а затем мы пожелаем вам счастливого пути!

— Значит, вы обещаете мне полную тайну, если я составлю и подпишу подобное заявление? — спросил Мутушими.

Ник Картер ответил не сразу.

Он подсел к столу и подпер голову рукой. Какая-то странная усталость овладела им.

— Ничего я вам не обещаю, — ответил он, зевая, — я требуют от вас заявления, в котором вы признаетесь, что организовали в Соединенных Штатах, в частности в столице, целую систему шпионажа, что лица, участвовавшие в этом заговоре, знали искусство языка губ. Да вы поражаетесь, барон? Вы не ожидали, что мы это знаем? Неужели вы воображаете, что американцы настолько глупы, что японцы могут их водить за нос? Признаю, дело было задумано очень хитро. Но вы были слишком уверены в успехе и в конце концов дошли до того, что стали выдавать содержание частных бесед, оглашение которых не могло повредить никому, даже замешанным в них лицам. Вот тут-то вы и промахнулись.

Барон заскрежетал зубами от ярости и стал бросать в сторону сыщика взгляды, полные ненависти и злобы.

— Кто знает, сенатор, — воскликнул он, — быть может, еще придет время, когда вам придется пожалеть о ваших действиях!

— Возможно и это, но маловероятно, — отозвался Ник Картер, пожимая плечами, — так вот, я и говорю: в вашем заявлении вы подробно опишете всю организацию вашего шпионажа. Вы назовете в нем имена всех ваших участников и подробно опишете способ, которым вы пользовались для того, чтобы подслушивать беседы высокопоставленных лиц.

— А потом что будет? — с коварной улыбкой спросил барон.

— Потом? Потом я возьму это заявление и доставлю его вместе с вашей почтенной особой президенту Соединенных Штатов.

Вдруг раздался стук в дверь.

Ник Картер отодвинул засов. На пороге появился Дик Боблей.

Опять Нику Картеру показалось, что трактирщик с бароном перемигнулись. Но когда он посмотрел трактирщику прямо в лицо, тот тоже взглянул на него как ни в чем не бывало.

— Что вам нужно? — нетерпеливо спросил Ник Картер.

— Я хотел доложить, что карета готова и подана.

— Отлично. Ну что, барон, вы приняли решение? — спросил Ник Картер, обращаясь к японцу.

— Я готов подписать заявление, но лишь с условием.

— Не теряйте лишних слов, барон, — оборвал его Ник Картер, — об условиях не может быть и речи. Благодарите Будду, барон, что вы отделались так легко.

Затем сыщик обратился к трактирщику:

— Карета подождет еще полчаса. Вот что еще, Дик Боблей, я не думаю, чтобы люди барона явились сюда с намерением освободить своего начальника. Но если это все-таки случится, то вы никого не впустите сюда в дом.