— Ах, вот что! — воскликнула мисс Эрдферн, уронив чашку.

Лицо ее было бледно, как полотно, в глазах светился ужас.

— Повторите то, что вы только что сказали!

— Что именно? — смущенно пробормотал Тэб. — Разве вы об этом не знали?

— О Боже… — прошептала молодая женщина. — О Боже… как это ужасно!

Тэб подошел к ней и участливо спросил:

— В чем дело, Урсула? Вам нехорошо?

Мисс Эрдферн грустно покачала головой.

— Пустяки! — ответила она. — Это пройдет… Я сейчас вспомнила… Простите меня!

Она повернулась и выбежала из комнаты.

Тэб был совершенно ошеломлен. Он не знал, что и думать. Так прошло не менее четверти часа.

Наконец молодая женщина снова появилась. Она все еще была бледна, но уже вполне владела собой.

— Мои нервы никуда не годятся, — сказала она с усмешкой, как бы оправдываясь перед гостем.

— Но что вас так потрясло? — спросил Тэб.

— Право, не знаю, — устало ответила она. — Вы говорили о завещании, и я вспомнила все…

— Урсула, вы что-то от меня скрываете, — заметил с упреком молодой человек. — Почему вы так расстроились?

Она снова покачала головой.

— Я говорю вам всю правду, Тэб, — промолвила она, вдруг назвав его по имени.

Молодой человек густо покраснел. Она заметила свою оплошность и сказала:

— Простите, я назвала вас по имени… Старая театральная привычка. Собственно, мне нужно было звать вас так с первого дня нашей встречи… А теперь уходите! Я очень устала… Не возражайте!

— Но…

— Лучше приходите завтра, Тэб.

ГЛАВА 24

Над дверью строящегося дома И Линга была прибита дощечка с китайской надписью, в вольном переводе означавшей: «Да отразятся славой ваши поступки на ваших потомках». Вся мудрость Дальнего Востока была заключена в этом кратком изречении.

Несмотря на преклонение перед западной культурой, И Линг строго соблюдал восточные обряды и традиции.

В этот день он сидел на широкой ступени террасы своего нового дома и внимательно следил за постройкой. Китайцы как раз возводили вторую колонну.

И Линг посмотрел на солнце, поднялся и направился к выходу. На траве около дороги стоял маленький черный автомобиль. Китаец сел за руль, но не сразу пустил машину в ход. Он долго еще сидел в глубокой задумчивости.

Уже смеркалось, когда И Линг наконец тронулся в путь и скрылся за поворотом дороги.

Когда он подъехал к ресторану, слуга, встретивший его, сказал:

— Вас ждет дама в зале номер шесть. Она желает вас видеть.

Китайцу незачем было спрашивать имя дамы: лишь одна женщина имела право переступить порог зала № 6.

Он прямо прошел туда. Мисс Эрдферн сидела за столом. Перед ней нетронутым стоял остывший обед.

Молодая женщина была бледна как полотно. Под ее прекрасными серыми глазами легли темные круги.

Она быстро взглянула на китайца и опустила глаза.

— И Линг, вы прочли все бумаги, которые взяли в доме? — тихим голосом спросила она.

— Да, многие, — осторожно ответил китаец.

— Прошлой ночью вы сказали мне, что прочли все, — с упреком заметила она. — Значит, вы говорили неправду?

— Бумаг оказалось так много, — смущенно сказал китаец. — А некоторые даже трудно было прочесть…

— Вы нашли в них что-нибудь… касающееся меня? — спросила мисс Эрдферн, понизив голос до едва слышного шепота.