|
Мастер дает объяснения. Его голос слаб, но убедителен. — Милорд, я прошу прощения за вторжение моего подмастерья на ваш праздник. Он лишил меня возможности сделать заявление в более подходящее время. Как вы изволили милостиво заметить, недавно в мой дом пришла болезнь. Она унесла жизни моей жены и младенца сына и приковала меня к кровати на какое-то время… до того, как я успел закончить портрет. Одаренный художник из моей мастерской, только недавно аттестованный в мастера, завершил работу за меня — дорисовал лица ваших детей, чтобы успеть к этому празднику. Я надеялся представить его работу сегодня вечером и объявить его своим партнером. — Этот человек здесь? Этот мальчик? — Бургомистр указывает на Йоханнеса, вопросительно выгнув брови. Йоханнес замирает от страха, не веря своим ушам. — Да, перед вами мастер Йоханнес Миревелд. — Мастер склоняет голову, готовый выслушать приговор. Наступает долгая пауза, пока бургомистр раздумывает над судьбой мастера, взвешивает, как скажется его решение на собственной судьбе. Он приходит к заключению принять все как должное. — Мастер ван Мас, буду счастлив стать первым заказчиком у мастера Миревелда, и я уверен, что не последним. — Бургомистр приглашает Йоханнеса к столу. 13 Нью-Йорк, наши дни Следующие несколько недель Мара дни посвящала работе, а ночи — Майклу. Их отношения развивались с такой быстротой, что она терялась. Впервые за долгое время Мара испытывала радость. Хотя после разрыва с Сэмом она выбиралась на свидания, все мужчины казались ей плоскими: хитрый банкир, печальный художник, забавный маркетолог. У нее не было ни времени, ни желания разжигать в них страсть. С Майклом в подобных мерах не было необходимости: он загорался мгновенно. Ей не давала покоя потребность поделиться с кем-нибудь своим восторгом. Несмотря на первоначальную сдержанность и сомнение, Маре хотелось представить Майкла друзьям и коллегам, особенно Софии, с которой она делилась почти всем уже многие годы. Хранить от нее тайну казалось каким-то святотатством. Мара хотела познакомить Майкла с отцом, а еще жалела, что нет в живых бабушки — вот кто одобрил бы ее выбор. Но она остерегалась действовать, подчиняясь прихоти. Стоит открыть дверь и впустить Майкла в свою жизнь, пусть даже только представить его семье и друзьям, как под угрозой оказалась бы ее профессиональная карьера. По крайней мере до тех пор, пока не завершится дело «Баум» и он остается ее клиентом, их роман следует держать в тайне. Ночью Майкл заставлял ее выходить из норки, раскрываться перед самой собой. Она рассказывала ему те секреты, что хранила даже от Софии, произнося их вслух в том коконе, что они создали для себя, своеобразной зимней спячке, которой так легко добиться холодными зимними ночами. Она сокрушила миф об отце, успешном политике. Она рассказала о его сомнительных знакомствах, завязанных в отчаянной попытке похоронить тот факт, что он выходец из Южного Бостона, с ирландскими корнями. Она рассказала о подоплеке его женитьбы на ее матери, единственной дочери благополучного семейства со средствами, вполне достаточными для начала политической карьеры, женщине, готовой отказаться от собственных амбиций ради блестящих перспектив мужа. Она не скрывала, что родители чувствовали себя обязанными произвести наследников. Впервые она открыла кому-то, что отец отстранил мать, как только родилась дочь. Мара оказалась идеальным ребенком, драгоценным трофеем в борьбе за успех, который он все время держал на свету, в то время как мать отошла в тень. Отец нуждался в успехах Мары на юридическом поприще, чтобы отмыть темное пятно в его собственной политической карьере. |
