– Надо организовать приезд доктора Пихлера, – сказал Зауэрвальд. – Но для него будет нелегко добиться английской визы, поскольку он не еврей. Мне самому было бы трудно.

– Папа удивлен вашим визитом. Удивлен, но рад, и я думаю, у него есть что вам сказать. Мы все знаем, чем обязаны вам, – добавила она почти неслышно. – Без вас мы бы здесь не были… Идемте, думаю, он уже готов вас принять.

Она проводила его в комнату, смежную с кабинетом Зигмунда Фрейда, где тот отдыхал.

– А, вы смотрите на вазу, – заметил Фрейд. – Обратите внимание, там нарисованы три эмблематических дерева: слива, сосна и бамбук. Слива олицетворяет независимость, поскольку ее цветы распускаются, не имея нужды в плодах; сосна – зиму и сопротивление холоду, что означает постоянство и стойкость дружбы; а бамбук гнется, но не ломается – это верность и постоянство, драгоценные качества в друзьях… Я рад видеть вас здесь, – добавил он, протягивая руку. – Анна предупредила меня, что вы зайдете, но не сказала зачем. На самом деле она боялась, как бы вы тут не оказались ради слежки за нами!

– Я хотел вас видеть. Вы ведь помните, что я люблю путешествовать? Хотел лично удостовериться, что моя миссия успешно завершилась. Но я и в самом деле вижу, что здесь все на своих местах и в полном порядке.

– Это благодаря вам мои книги и статуэтки снова со мной, – сказал Фрейд. – С ними я не чувствую себя здесь на чужбине. И они напоминают мне о моих прежних путешествиях, о друзьях, которые мне их дарили.

– Я сам их упаковывал, вместе с вашими одеялами и постельным бельем.

– Нам хорошо здесь. Англичане устроили мне восторженную встречу. Я даже принял двух секретарей из Королевского общества, которые привезли сюда священную книгу этого почтенного заведения, чтобы я поставил в ней свою подпись. Они согласились нарушить правило из-за моей болезни и предприняли эту поездку исключительно ради моей особы. Такие поблажки оказывают только королям. Так что я присоединил свое имя к именам Ньютона и Дарвина… И оказался в хорошей компании, не правда ли? Я снова начал работать над своим «Моисеем» и намереваюсь закончить его, хотя не знаю, сколько времени сердце позволит мне выполнять эту работу. Но писательство поддерживает меня в форме. Мне бы хотелось закончить сочинение своих последних посланий к человечеству. А еще я затеял писать «Краткий курс психоанализа». Подумал, что такое произведение наверняка будет довольно полезно, не так ли? И опять вернулся к вопросу, который уже давно меня изводит. Это касается Шекспира. Кто же все-таки автор его монументального наследия – он или Френсис Бэкон? Или есть другая гипотеза? С тех пор как я здесь, это не дает мне покоя. Идет ли речь о стратфордском мещанине или же о человеке благородного происхождения и большой культуры? Я читал его, когда был подростком, учил его трагедии наизусть…

– Двойственность личности автора наверняка составит вам проблему… Не зная, кем он был, вы не сможете применить к нему вашу психоаналитическую теорию.

– Видите ли, на самом деле для меня будет проблемой вопрос о его отце. Точно так же, как с отцом Моисея. Был ли он сыном еврейской рабыни или египетского фараона? Если Шекспир был сыном неотесанного мещанина Джона Шекспира из Стратфорда, а не аристократом, графом Оксфордским Эдвардом де Вером, то он просто не смог бы написать все эти грандиозные произведения…

– Однако вы сами были отпрыском захолустного городка Фрайберга и при этом точно являетесь автором своих произведений.

– Если только создатель психоанализа не Брёйер… Или Аристотель, который первым заговорил о катарсисе как об эмоциональной терапевтической разрядке.