Вертолетом англичане прилетели на «Петр Великий», чтобы согласовать рабочие вопросы. Беседовал с ними командующий флотом. Разговор был деловой и конкретный. Когда англичане улетали, адмирал Попов сухо попрощался и, не подавая руки, сказал, пристально глядя в глаза британскому офицеру:

— Я весьма благодарен за ваше стремление помочь нам, но при этом надеюсь, что командиры ваших подводных лодок будут столь же благородны, как ваше стремление помочь!

Вместо ответа англичанин только опустил глаза и поспешил откланяться. Провожать гостей к вертолету, как это обычно принято, Попов не пошел. И гостю, и хозяину все было предельно ясно…

С началом международного этапа спасательной операции подводные спасательные аппараты больше не использовались. При спуске норвежских водолазов версия о деформации комингс-площадки кормового аварийно-спасательного люка подводной лодки полностью подтвердилась. Когда же люк все же открыли вручную, то вверх устремилось несколько пузырей воздуха. Как знать, может, то были души погибших подводников, так долго стремившихся вырваться из подводного заточения…

Рассказывает отец погибшего на «Курске» мичмана Александра Параморенко капитан 2-го ранга в запасе Александр Викторович Параморенко: «По прибытии в Видяево собрались все родственники и решили послать в район спасательных работ представителей. Нас отправилось трое. Я, капитан 2-го ранга запаса Митяев и капитан-лейтенант Исаенков. У нас с Митяевым на «Курске» сыновья, а у Исаенкова брат. Командование дало нам вертолет, и адмирал Попов приказал предоставлять нам все требуемые документы и показывать абсолютно все. Мы побывали на «Петре Великом» и на «Рудницком». Я лично скрупулезно проверил вахтенные журналы и журналы хода спасательной онерации, акустиков и так далее. Скажу честно, думал, найду какой-либо подлог или нестыковку. Но все было четко. Претензий у нас не было никаких. Прощаясь, мы поблагодарили ребят за то, что они предпринимали все возможное и невозможное для спасения наших сыновей».

Что ж, наверное, оценка работы спасателей, данная отцами погибших моряков, есть самая верная и правдивая.

Рассказывает командир ВПК «Адмирал Чабаненко» капитан 1-го ранга Михаил Колывушко: «В дни спасательной операции напряжение у всех было предельное. Каждый шум, удар, стук воспринимался, как сигнал «оттуда»! Почти все время мы находились в районе трагедии и своей акустикой осуществляли связь «Петра Великого» со спускаемыми аппаратами. Кроме этого, если бы что-нибудь случилось с его связью, мы должны были дублировать флагман. Нам постоянно что-то слышалось. То вроде бы акустику показалось, что кто-то выстукивает SOS. Прислушались, ничего. Пришел корабль, загрохотала стравливаемая якорь-цепь, опять вроде бы послышались стуки. И опять разочарование. 16 августа заскочили в базу. Затем встречали «Игл» и «Пионер», сопровождали обоих в район. В Североморск вернулись только тогда, когда все спасательные работы были свернуты».

Вспоминает командующий Северным флотом адмирал Вячеслав Попов: «По нашим расчетам, крайний срок, до которого ребята на лодке могли еще держаться в-отсеках, был 18 августа. Когда он истек, предположили, что, может быть, кто-то мог бы продержаться и до 22-го, хотя было понятно: шансов почти нет. Когда вскрывали люк девятого отсека, для меня лично все уже было ясно на девяносто девять процентов. Один процент оставался на чудо, но чуда не произошло… И все же до полного вскрытия люка я не мог объявить о том, что весь экипаж погиб. Я надеялся, как и все. К тому времени еще не была обследована носовая часть. Я сознательно запретил аппаратам ходить в нос, сосредоточив все силы на люке. Когда же осмотрели носовую часть, то увидели: подняты выдвижные устройства. Первого отсека не существовало вообще, немного что осталось от второго и третьего… Стало ясно, что подавляющая часть экипажа погибла в считанные секунды.