Энн снова грубо подтолкнула ее. Тяжелая деревянная дверь была открыта. Кейт остановилась. Она не войдет туда – не сможет. В башне, поняла Кейт, она найдет свою смерть.

– Входи! – Энн втолкнула ее внутрь.

В башне было холодно, сыро и душно. Сначала Кейт ничего не различала, потом глаза привыкли к темноте. Крыша местами отсутствовала, и высоко, слишком высоко, чтобы добраться до них, вывалилось несколько камней. «Если бы пониже, – в отчаянии подумала Кейт, – я протиснулась бы и вырвалась на свободу».

Свобода. Будет ли она когда нибудь снова свободна?

– Где Питер? – прорезал мрачную тьму и пугающую тишину башни голос Энн.

Кейт стремительно обернулась.

– Дома.

– Ты лжешь. Я вижу это по твоим глазам. Я не позволю твоему ублюдку соперничать с моим сыном.

Кейт тяжело дышала, стены давили на нее.

– Мне здесь не нравится. Не оставляй меня здесь. Я не могу дышать!

– Тогда ты умрешь – не так ли? – от удушья, – холодно бросила Энн. – Может, устроим обмен? Тебя – на Питера?

Кейт посмотрела на нее.

– Откуда в тебе столько ненависти? Я любила тебя как сестру. И клянусь, если ты дотронешься до Питера, то заплатишь за это! Эдвард об этом позаботится! Энн, остановись, пожалуйста, подумай, что ты делаешь! Отпусти меня, и обещаю: никто никогда не узнает, что случилось за эти два дня.

Энн так же пристально посмотрела на нее.

– Это ты сошла с ума, Кейт. Решила разрушить мою жизнь, мою мечту, мою любовь. Ничего. Я найду Питера так же, как я узнала, что во время беременности ты была здесь, а не в Нью Йорке. – Энн повернулась, чтобы уйти.

Кейт затрясло сильнее.

– Пожалуйста, развяжи меня.

Она побежала за Энн, но, споткнувшись, упала. У нее вырвалось рыдание. Ужас и безнадежность происходящего наконец охватили ее. Кейт подняла глаза. Энн стояла в дверном проеме.

– Разве ты не помнишь Рождество два года назад? – Кейт заплакала. – Мы поклялись навсегда быть лучшими подругами. Ты подарила мне медальон.

Энн, не мигая, смотрела на нее.

– Конечно, помню. Это было до того, как ты меня предала.

Кейт лежала на земляном полу. Их взгляды встретились. И тут к горлу подступила тошнота. Кейт попыталась подавить приступ, но безуспешно. Ее вырвало.

– Ты носишь еще одного ублюдка, Кейт? – Холодный, отчужденный голос Энн резанул несчастную Кейт как ножом.

И в этот момент она пожалела, но слишком поздно, что не рассказала Эдварду о своем столкновении с Энн.

– Да, – прошептала Кейт, не поднимая глаз. – Сжалься надо мной.

Дверь захлопнулась. Кейт услышала, как в замке повернулся ключ. Она повалилась на землю, сырую землю, которая теперь была ее матрасом и подушкой.

– Пожалуйста, Эдвард, пожалуйста, найди меня, – простонала Кейт.

Но она знала, что Энн права. Он никогда не догадается, что надо искать ее у себя под носом.

Сердце Джил колотилось с такой силой, что она едва дышала и опасалась потерять сознание. Джил попятилась, сжимая за спиной камень.

Алекс смотрел на Джил, направив свет фонарика ей в лицо.

Джил не видела выражения его лица, свет слепил ее. Сердце ухнуло куда то вниз. Вот оно, поняла она. Конец пути, самая последняя остановка.

В мозгу промелькнул калейдоскоп образов – они с Алексом любовники, друзья, враги.

Джил сделала еще шаг назад. «Ночной кошмар, – подумала она, – стал явью».

– Джил. – Алекс опустил фонарик, и внезапно она увидела его глаза, светлые и неестественно яркие в темноте башни. – Ты чересчур храбрая, это тебе не на пользу.

Джил крепче сжала камень.